«... и это была моя любимая ее песня! С вами снова я, ваш бессменный ведущий радио солнечного штата Флориды, Анкорд Фандаббер! Сегодня я хочу поговорить с вами о такой важной вещи в нашей жизни, как память. Память — наше бесценное сокровище. В конце жизни, за несколько минут до смерти, одной из самых главных вещей для нас остается память. И самой большой ее трагедией, которое может нас ранить в последние минуты жизни, является ее отсутствие. Наше радио устраивает сбор средств в поддержку престарелых домов Флориды...»

Щелчок. Кассета проматывается вперед на несколько минут, после чего снова включается. В место голоса радиоведущего появляется музыка.
— Скука какая, — зевнул Денди, безразлично потянувшись свободной рукой.
Вот уж ему никакого дела никогда до проблем стариков не было. Что бы там впереди его не ждало, это будет когда-нибудь не сейчас, потом, в долгосрочной перспективе. Денди сомневался, что в этом мире вообще можно постареть, а сам он, буквально, уже умер. И если бы его спросили, в его планы никогда не входило жить даже до пятидесяти лет. Он искренне не понимал, что можно брать от жизни, когда ты уже старый и немощный. Плыть по течению, конечно, но когда от некогда протяженной и широкой реки остался только высохший ручеек без рыбы, плыть ты никак не будешь — просто сидеть на мели.

А сейчас у него есть почти все, что он хочет. Многого ему не надо, но что имеет — Денди этим пользуется на полную катушку. Как проездка на своей малышке, так и ее мытье, и уход за ней — это приносило удовольствие. Но с того самого момента, как он появился в Столице, у него в груди словно бы появилась маленькая дыра, которую не заткнуть ни женщинами, ни вкусной едой, ни любимыми делами. Денди долго думал, что ему мешает быстро засыпать по ночам, что за сегодня он не успел сделать, но мужчина всегда оказывался быстрее своих умных мыслей и засыпал раньше, чем к нему приходило озарение.

Он понял это сегодняшним утром. Выходя из душа, он принялся бриться и подправлять свои бакенбарды, как вдруг обратил внимание на белое пятно у себя на груди. Денди всмотрелся, пощупал, осознал. Это было ножевое ранение. Вот оно что, а вернее кто, не дает ему спать по ночам. Он долго игнорировал эту уже затянувшуюся и словно бы с долгими годами зажившую рану, пока вдруг не вспомнил причину ее возникновения. Сразу же представился момент пробуждения и СИСТЕМА. Переход из своего гибнущего мира в Столицу произошел словно бы щелчком пальцев. Вот он, стоит в своем доме, напротив мама. Она идет на него, затем острый приступ боли, затемнение, щелчок — яркий свет! Люди быстро отказываются от своих слов, почувствовав свою за них безнаказанность. Вот и Денди так же, но оно и неудивительно. Все это было только на его совести, и никто его ни к чему не принуждает. Денди тогда быстро умылся, оделся и, не завтракая из-за застрявшего в горле кома, запрыгнул в свой кабриолет и помчался в сторону нейтральных земель. Ему нужно было резко начать и сбросить пар, сделав что-то правильное. Помочь этому миру — хотя бы.

И вот он уже едет по нейтральным землям, ровным и пустым, как автострада Техаса в серых тонах. Он проезжал мимо кристаллов, не имея четкой системы выбора, да и, как ему сказала СИСТЕМА, любой кристалл может принести любую пользу или вообще оказаться пустым внутри, поэтому можно было смело выбирать наугад. Зато Денди мог поискать тут какие-нибудь свои Воспоминания. Но настроения копаться в своем прошлом не было. И потому его выбор пал на тот, куда не так давно, но до появления Денди, вошла Регина. Денди быстренько запер машину на ключ и убрал свой плеер в бардачок.

— Э-э-э... СИСТЕМА? Присмотри за моей красавицей, детка, — Денди легонько похлопал по капоту на прощание и подошел к кристаллу.

Денди впервые решил выбраться за Столицу, поэтому совершенно не представлял, как входить в это самое воспоминание. Перебрав несколько вербальных команд, в духе "сим-сим, откройся!", "меллон - друг по-эльфийски" и прочее. Не помогло. Не хотелось ему, конечно, касаться этой штуки, вдруг ебанёт, но, вытащив пистолет из кобуры, он медленно подходит и касается Кристалла, тут же затягиваясь внутрь.

Он оказался у небольшого озера, у которого стоял всего один старый дом. По всему побережью нельзя было разглядеть ни одного другого такого же, значит, это не деревня и не поселок, а просто частный дом вдалеке от цивилизации. Хотя все вокруг внушало пришедшему сюда безмятежность, мужчина же вспомнил первым делом о фильмах ужасов восьмидесятых. Как Зловещие мертвецы или Пятница 13-ое, например. Только обнажает свои хищные клыки это воспоминание ближе к ночи, когда на таинственное маленькое озеро ниспадает пелена тумана. Героем слэшера Денди совсем не хотелось быть, но СИСТЕМА, однако же, не предупреждала, что в Воспоминаниях можно умереть. Потому что это чушь или потому что это очевидно? Денди не может выбрать ни тот, ни другой ответ, проверяя исправность пистолета и надеясь, что тут ему не придется иметь дело с древней книгой мертвых или сумасшедшим мужиком в хоккейной маске.

Это действительно было совершенно спокойное место. Красивое, солнечное, хорошо пахнущее. Можно было упасть на траву и мгновенно уснуть в ней, вдыхая аромат утренней росы. Денди выдохнул, чтобы снова вдохнуть. Повезло. Решил сделать что-то хорошее — и на тебе. Выходит, добрые побуждения вознаграждаются? Это просто совпадение. Нужно было заняться делом. Согласно его собственной теории о фильмах ужасов, Денди нужно было управиться до наступления темноты. Он зашагал вперед, к берегу, в надежде кого-нибудь встретить, и с выбором направления не ошибся. Первым делом он услышал звук гребли. Всмотрелся и заметил мужчину в соломенной шляпе. Рядом с ним лежала удочка и стояло ведро. А затем, краем глаза, он заметил и синеволосую девушку. Знакомо.

— А ты, стало быть, внучка, детка? — ухмыльнулся он, убирая пистолет из добрых побуждений.

Когда она обернулась, Денди смог распознать ее. Красивая девчонка, с которой ему удосужилось встретиться в Музее, в гостях у перебинтованного психопата. Там вроде еще кто-то был, но у Денди хорошая память только на две вещи: на симпатичных девчонок и то, что может надавать ему по жопе. Радует, что сегодня ему повстречался первый вариант.

— Только не заводись, крошка, ладно? Ты — первая, яблочко тоже твое, а я тут буду просто за компанию. В приятной и красивой компании, — он улыбнулся ей, поднимая руки вверх в знак своей невинности. — Слово копа. Стража.

Пожилой мужичок в лодке их еще не заметил. Он, должно быть, будет еще долго рыбачить. Возможно, часа два-три, поэтому у них было время поболтать и прогуляться по окрестностям его загородного дома.

— Это место же не как в ужастиках 80-х, детка? Смотрела когда-нибудь Пятницу 13-ое? Я бы мог достать кассету. В том самом Музее, наверное? Пацан завидный коллекционер старья, — тем для разговоров у него всегда было много, но и было, что предложить. — Давай осмотрим сперва дом, может, что-то и узнаем?

Дом был двухэтажным. На первом этаже — кухня, кладовая, общий зал, гараж со старым пикапом, спуск в подвал. На втором — две жилых комнаты и подъем на чердак, где хранилось всякое старье.

Сарафаны подчеркивали женственность девушек, и это Денди в них ценил больше всего. Он смотрит на ноги Регины, но затем, понимая, что она в упор подозрительно пялиться на него, ухмыляется и чешет затылок. Это для него не в первой и, наоборот, очень привычное для него дело. Самым важным аспектом в сближении с девушкой, которым можно потом похвалиться перед друзьями, является не ее красота, а трудности ее получения. Лицо Денди переживало бесчисленное количество пощечин, возвращения цветов, криков и истерик, что этот ее взгляд, как и его смысл, он чувствовал на каком-то своем, высоком, уровне Денди.

— Денди, детка, Денди, — напоминает он ей свое имя без каких-либо ноток обиды.

Взрыв колкостей Регины и призыв убить деда вызвал у него такой же взрыв смеха. Регина не строила с ним из себя милую девочку, являясь самой собой, вещью в себе, а если бы и строила, Денди бы ей точно не поверил. По глазам же видно, чутье детектива. И такое ее поведение помогало стражнику расслабиться — она не замышляла чего-то для него опасного, ведь даже не пыталась войти в доверие. Понимает ли она, что став киской, а не тигренком, сможет манипулировать Денди или же имеет на то подозрение? В этой игре нельзя недооценивать противника, детка.

— Восемнадцать. Будь меньше, я бы не заговорил, детка, — подмигнул он ей и сделал удивленное лицо, касаясь его ладонями. — А может мне и вовсе из Стражей податься в Клоуны, а? Клоун Пальяччи, самый грустный клоун в мире. Та еще богема. Но предводительница у них что надо... к слову, хочешь сходить к ним в цирк? Могу взять на нас два билета. Подумай, не торопись отказываться.
Часть с дедом он все же пропустил. Говорить о кровавых преступлениях старого ублюдка после того, как позвал на свидание? Да ладно вам.

В доме было тепло и уютно. Все здесь было в стиле напрочь застиранного ретро. Многие ткани на мебели уже давно выцвели, деревянный пол немного поскрипывал, как и петли шкафчиков и дверей. Денди ходил по комнате, рассматривая фотографии в рамочках. Только черно-белые пейзажи. Ни одной — с человеком или животным. Словно владелец этого дома всю жизнь жил здесь один. Старые деревянные часы с кукушкой — на часах только полвосьмого. Резные статуэтки животных. Вазы с цветами... Незабудки? Кажется, они. Денди разбирается в цветах, особенно в тех, которые в него швыряли. На полочках книги со стертыми названиями. Денди открывает парочку из них и видит размытый текст. Видимо, влияние Кристалла. Значит, это не важно.

Денди пожимает плечами, заканчивая осмотр гостиной, и следует за Региной, доставая пистолет из кобуры. Он изначально хотел сам спуститься, но спутница обогнало его и пошла первой. Внутри было темно, но перед входом в подвал Денди начал подсвечник с наполовину прогоревшей свечой. Поджег его со своей зажигалки и спустился вслед за Региной, но там было пусто, по большей мере. Овощные закатки, варенье, мешочек с сахаром и самые разные крупы, от пшеницы до гречки. Ничего примечательного.

Денди улыбается, когда она, словно бы они в какой-то компьютерной игре, предлагает ему выбрать их дальнейший маршрут.
— Ну пойдем, — улыбается он ей и теперь ведет за собой, с пистолетом наготове.
Сначала они прошли в гараж. Старенький бордовый пикап теперь стал тускло-красным, вроде марсалы. Внутри ничего примечательного, в багажнике рыболовное снаряжение, канистра с бензином, запасное колесо. Вокруг самые разные инструменты, как для механики, так и для строительства, но ни на чем из этого не было и следа крови. Большая часть режущего инструмента затупилась, на некоторых особо редких появилась ржавчина. Но все же об инструменте заботятся.

— А с чего мы вообще взяли, что это может быть какое-то опасное Воспоминание? Ты сколько уже решила? Расскажи мне о парочке, для меня это Воспоминание — первое, — начал разговор Денди, расслабившись тому, как все гладко пока что идет, и для него с каждой минутой становилась более очевидной безопасность этого места.

Они пошли вверх по лестнице, на второй этаж, и перед тем, чтобы сдать эстафету обратно Регине, он решил проверить две жилые комнаты. Первая была пустая. Одиноко стоящие стол и стул, занавеска у окна, пустой шкаф, пустые полки. Кровать, на скатерти которой скопилась пыль, но постельного белья не было.
— Значит, старик тут не всегда один жил... — приподнимает бровь Денди. — Ну что, будешь искать скелет жестоко убитой супруги, детка?

Вторая комната, несомненно, принадлежала нынешнему владельцу дома. Вот здесь все было особо уютно, пыли совсем не было, дедуля явно был хозяйственным по мере своих старческих сил. Куча книг, от географических и исторических до художественных (судя по картинке на обложке, ведь надписи расплылись); кровать с чистыми простынями, мягкая, обитая гусиным пухом; шкаф, полный одежды, от повседневной до походной, и нигде, опять же, ни следа крови; на столе графин с водой, стакан, подсвечник с высокой свечой, всего чуть-чуть использованной, и старый свисток. Денди покрутил его в руках и положил обратно, ничего интересного он из себя не представлял. Обшарив и тумбочки, и все шкафчики, кроме одежды, канцелярии и прочих бытовых вещей, Денди ничего не нашел. На поиск двух комнат у них ушло полчаса и, следовательно, сейчас было примерно восемь утра.

— И ничего о его семье или чем-то таком. Ни предков, ни потомков, ни любви, ни друзей. Может старичок решил оградиться от воспоминаний? — задумался Денди, но быстро отмахнулся от этих мыслей. — Я видел там подъем на чердак еще. Твой черед, детка.

Нельзя же в своем сарафанчике и наверх забираться. Денди был близко, рассчитывая подхватить девушку, если та вдруг повалится с капота. Прямо как в романтических историях. Потом они долго будут смотреть в глаза, после чего Регина начнет ворочаться и истерить, чтобы ее отпустили. А если бы это была романтическая комедия, то Денди мог и вовсе просто убрать руки. К несчастью, ни тем, ни другим это, кажется, не являлось.

«Не сказать, что мой вытащенный ствол — не твоя вина...» — пронеслось в голове у Денди, когда его взгляд переместился с ее тонких рук на Кольцо. Штука опасная, действительно, и, если хорошо подумать, Регина ею с легкостью воспользуется против Денди. Он ведь не показывал свой Дар там, в Музее, пока отбивался от скелетов, а значит, что и вовсе не имел ничего боевого или защитного. Может она и поэтому с ним такая, какая есть сейчас? Представляй Денди опасность, как обладатель сильного Дара, она бы с ним явно была ласковее. Но кто тронет такого красавчика, как он? Да и если его надо использовать, для этого есть куда более безопасные и приятные методы.

— Ладно, давай сыграем в игру, Регина... Раз не восемнадцать, тогда двадцать? Но чем ты подтвердишь? Паспорт покажешь? — усмехнулся он.

Хорошая память на красивых девушек — вовсе не преувеличение, а констатация факта. Он мог с закрытыми глазами на ощупь точно определять размер груди девушки, или даже, о ужас, мог запомнить, какие у нее любимые цветы, как звали ее собаку в детстве или когда у них годовщина. Умеющий слушать мужчина — опасный мужчина. С Денди можно играть, но нельзя заигрываться.

***

После пустой комнаты Регина начинает сыпать теориями и догадками. Почему она была так уверена в том, что это Воспоминание было построено на убийстве, Денди не понимал, но это его ничуть не отпугивало. Милых девочек, которых один только вид крови приводил в шок, он не очень жаловал, в особенности из-за их скучности, как в интимной жизни, так и в общественной.

— Ну что же это, мне что, в озеро нырять? — с улыбкой посмотрел он на девушку. — А я думал, что Воспоминание размывает то, что не важно? В книгах вот, ни название, ни текст непонятны. Но вообще, ты хорошо сказала. Нам нужно проверить тогда, как часто сюда кто-нибудь приезжает. Посмотреть следы других машин или чужих вещей? На чердаке точно может найтись. А комната... мне она больше ничего не сказала.

Идея нырнуть в озеро казалась ему неплохой. Денди был в неплохой форме, подтянутый, поэтому мог оказать хорошее впечатление на девушку. Хотя в само озеро, где раньше был труп, нырять было немного боязно. Денди не очень хорошо разбирался в медицине, но опасался трупного яда или чего еще в таком духе.

— А чего ты так быстро выбежала? — он не мог не заметить реакцию Регины на комнату. — Вдруг я там что-то упустил, а твой пытливый взгляд мог приоткрыть завесу тайн?

Впрочем, донимать ее этим не особо хотелось. Ушла и ушла, не захочет говорить — не надо. Поэтому Денди пропускает Регину вперед, забираться по лестнице, и тут же хлопает ладонью себе по лицу. Регина, кажется, замечает, и он тут же мотает этой самой рукой из стороны в сторону.
— Да нет, ничего, забирайся давай.
Если бы он сейчас сказал, что лучше уж он пойдет первый, то все будет выглядеть так, как будто он планировал ей так устроить подлянку. Так не лучше ли притвориться дурачком? И почему притвориться? Смотри и наслаждайся, дурачок. Хотя Денди бы сейчас отдал многое, если бы она была просто в шортиках — заглядывать вниз под сарафан было уже слишком опасно.

Денди поднимается вслед за ней, и как только забирается наверх, удовлетворительно присвистывает.
— Классная шёрстка, — он идет по направлению к Регине, обходит ее и приподнимает маленькое чучело бобрика. — Он хорошо сохранился, а?
Поставив бобра на место, он хватается за сердце, показывая, как сильно его ранят слова Регины о его полезности.
— Ладно-ладно, детка, сейчас посмотрим... Что тут у нас? Хлам... хлам... хлам... хлам.

Старый сервиз, немного побитый; такая же старая мебель, покрытая простыней; коробки с макулатурой, преимущественно газетами, сильно выцветшими и размытыми; так... игрушка! Денди поднимает спрятавшуюся за коробками игрушку в виде медвежонка, всю потрепанную и с торчащей из нее ватой.
— Гляди, детка, улика! — он покрутил ее в руках, присмотрелся поближе и закашлял. — Очень... пыльная... кхе.

Денди держит медвежонка при себе, а сам подходит к окну и всматривается. Через ветви деревьев не видно озера и старика, да и вообще особо ничего не видно, но все было по-прежнему спокойно. Денди спускается с чердака, а затем и вовсе идет вниз, и на выход из дома. Там он достает сигарету и закуривает, смотря на то, как старик продолжает рыбачить.
— Я сомневаюсь, что это старая игрушка деда. Она бы явно не дожила до такого, да и какая-то слишком уж изорванная. Если бы он ее с детства хранил, она бы была целее. Вот и первые точные следы других людей, — он затягивается и выдыхает, опираясь на стену дома. — Ты не похожа на ту, которая отличается излишней дотошностью, детка. Если мы потратим тут слишком много времени, что ты будешь делать?

Он тушит сигарету о стену здания и бросает бычок в траву. Машет за собой, предлагая обойти весь дом. Позади дома стоит небольшой, старый и разваливающийся сарайчик, но совершенно пустой — видимо, теперь весь инструмент находился в гараже деда, а сарайчик до этого служил времянкой под стройку. Денди так же проверил и выезд из дома. Следы машины были старые, но принадлежали они только одной машине — пикапу старика. Денди потянулся и зевнул.

— Может поговорим с дедом, а? Узнаем, что ему надо, чем он страдает или еще что-нибудь такое. Подсказку даст какую. Пока понятно только то, что в округе совершенно ничего опасного и нет. Ну, я небольшой улей ос на дереве неподалеку увидел, но и все. А лучше давай пока немного отдохнем... Нам тут представилось побывать аж в загородном домике, природа тут классная, красивая. Можно было бы еще за дедом проследить, Воспоминание-то когда-нибудь заканчивается и начинается заново.

Детка. Вот как. Да, наверное, в прежнем мире, видя форму мужчины, женщины на него реагировали куда иначе и были вынуждены терпеть это к ним обращение. А сейчас им бояться нечего, переживать не о чем, без закона все стали равными, кто бы мог подумать. Денди пожимает плечами, тут же соглашаясь с ее просьбой.
— Регина так Регина, — и выдыхает облачко дыма.

Он садится в траву рядом с Региной и смотрит на нее сверху вниз. Усмехается. Если воспоминание и месяц может длиться, торопиться им точно некуда. Зато возникает интересный вопрос.
— А вот когда мы тут, в Воспоминании сидим, там, в Столице, время как идет? Вместе с нами? Или у нас тут год как одна секунда в Столице? Зашел и сразу вышел? Да нет, я бы тогда не успел к тебе прийти в Воспоминание... — сам спросил, сам же и ответил на свой вопрос. — А я и был продажником, немного, подрабатывал еще до поступления в полицейскую академию. Возненавидел долбаный KPI и чуть не подался в профсоюз, но легче было просто бросить работу и пойти на стройку.

Денди смотрит на то, как дедуля, склонившись над удочкой, мирно подремывает. Поплавок клюет, а рыбак спит. Хочется крикнуть ему, так, по-мальчишески: "Деда, клюет! Клюет, дедушка!", — а осекаешься, не стоит. Денди не внучок, а дед ненастоящий. И такая тоска пробирает, из которой выводит только внезапный вопрос Регины о медвежонке.

— Гмм... — он тянется к пачке сигарет и снова закуривает. — Ты там, наверху, спрашивала, точно ли я детектив.

Денди точно был детективом, со всеми свойственными им историями, порой мрачными, порой смешными. Денди решает поделиться одной из них с Региной — уверен, ей, кровожадной чертовке, понравится эта небольшая история:

«Я такими делами особо не занимался никогда. Я детектив, да, но меня зовут, когда кого-нибудь изнасиловали в подворотне, или выйти на след наркомафии, или, гммм, облаву на бордель устроить. Как-то раз даже умудрился вычислить место, где снимали снафф-порно. Оказалось фейковое, но толкали на черном рынке как настоящее. Очень уж... натурально все было. У создателей этих кинолент просто друзья в морге были, так и доставали реалистичные конечности, а что по сюжету отсекалось, то на постпродакшене графикой вырезали. Представляешь: заходишь ты в их холодильную камеру, а там мертвые тела на крюках, отпиленные части тела, органы в контейнерах. Решил, что совсем звери какие-то, решил уже было стрелять со страху, но тут они подкрадываются внезапно и запирают за мной дверь! Я там две ночи провел. В комнате минус двадцать по Цельсию. Весь день. Я и куча человеческого мяса... — Денди вздыхает и внимательно смотрит в глаза Регины. — За два часа я разломал систему охлаждения. Думал, они полезут ко мне, чтобы я не портил им мясо. Через шесть часов стало совсем тепло, и мясо начало оттаивать, поднялась дикая вонь. Но из-за двери никто даже не показался, не попытался со мной связаться. К вечеру на полу кроваво-красная вода уже была мне по щиколотку. Тут я понял, что они оставили здесь насовсем, а сами уехали. Меня уже клонило спать, но на полу не пристроишься. Пришлось скинуть одно из оттаявших тел с мясницкого стола и занять его место. Но заснуть у меня так и не получилось. Я боялся... гм, я боялся, что они все же не ушли, а ждут, пока я засну. И эта вонь, когда мясо начало портиться... Я пролежал все утро, и ничего, тишина. Весь следующий день я только и делал, что срывал связки и бил по стальной двери. Никто не откликнулся, никто по ту сторону не подал признаков жизни. Так я остался на еще одну ночь.  Меня мучила сильная жажда и сильный голод. Я лежал с закрытыми глазами и представлял себе что угодно, но не мясо вокруг. Следующим утром мне открывает дверь арендодатель склада, где находились эти горе порно-режиссеры. У них как раз закончился месяц съема. Я чуть не застрелил мужика, думая, что он по мою душу. Ранил его в плечо. Представляешь себе лицо 60-летнего толстого, морщинистого, лысого, усатого дядечки еврейской наружности, который внезапно открывает стальную дверь, и из комнаты выливается потоком вода, окрашенная кровью, внутри воняет мертвечиной, а в тебя оттуда еще и стреляют?»

Денди заканчивает историю на этом, хотя некоторые мерзкие детали упускает, вроде туалета и блевотины, а о самом окончании дела умалчивает. Сейчас его одолевали не очень приятные эмоции — следы давно ушедшей тревоги, страха перед вечеринкой трупов. Детектив старается выдохнуть из себя эти негативные эмоции вместе с дымом, но получается не слишком хорошо.

— Иногда все еще снится... — сигарета истлевает, и он сначала хочет кинуть ее в траву, но затем кидает в пачку из-под сигарет. — Медвежонок, да?  Подумай, Регина. Мы ходили по дому и не нашли ничего, что принадлежало бы не деду. То есть, нельзя сказать точно, что ему не принадлежит. Кроме вот этой вот игрушки. Она завалялась за коробками. Я думаю, что если бы она в свое время ему попалась, он бы от нее избавился. Это если моя идея верна, что он попытался избавиться от всех вещей, что ему дороги. А эту... — Денди выставил перед собой медвежонка и покрутил в руке, — а эту проглядел.

Денди чешет затылок и меняется в лице, избавляясь от неожиданной меланхолии, нашедшей на него так коварно. Он улыбается Регине и сам тоже ложиться на спину на траву рядом, закинув руки за голову.

— Давай подождем, пока дед рыбачить закончит, а потом уж беспокоить его будем. Если допрашивать будем, представляйся... внучкой. А я буду твоим женихом, самое то. Что старому маразматику? И не поймет ничего, а мы ближе всего к нему будем, он нам все расскажет. А сейчас давай-ка немного отдохнем. Толкни, если он к берегу поплывет, — и Денди закрывает глаза, поддаваясь убаюкивающей красоте природы.

Удовлетворенный объяснением концепции времени Регины, Денди кивнул и скрестил руки на груди. Да, он был плохим копом, но сейчас не время для этой истории. Детектив не собирался ей врать и рассказал бы все, как было. Про всю чернуху, от наркотиков до взяток. Но сейчас не время.
— Тебе нравятся плохие парни? А если они копы? — он криво усмехается, потягивается. — Потом расскажу.

История Регину, конечно, крайне увлекла. Денди смеется — в точку. Раз такая чернуха ей зашла, что она мигом преобразилась и заинтересовалась беседой, то и истории плохого копа ей так же зайдут. Она явно не была моралисткой и, судя по всему, больше и больше проникалась к Денди либо доверием, либо просто приятельскими чувствами.

— Нет, я же сказал тебе подумать. Дашь ответ, когда мы тут закончим, — пожал плечами тот. — За той съемочной группой я еще гонялся, и это не конец всей истории, а лишь часть. Еще успею тебе это рассказать, особенно на свидании, — Денди подмигнул ей. — Связь в морозилке не ловила. Нашел я их в нерабочее время, по личной инициативе, и вообще изначально только хотел проверить один адрес по наводке, но сразу попал впросак. И да, конечно, туалета там не было. Там был контейнер, полный кишок, он был задвинут в шкафчик. Кишок метров восемь. Высыпал на пол и оставил так и валяться. Мертвых нечего стесняться, ты понимаешь.

Она не спрашивала, но Денди посчитал, что ей это было тоже интересно, просто дрянные девчонки, даже если и притворяются милыми, все равно стесняются спросить.

Регина соглашается с планом Денди, и ему не остается ничего, как лечь отдыхать, когда уже все схвачено. Он очень быстро засыпает, в его голове нет никаких сторонних мыслей и раздумий, все шло по плану и ничем опасным ему не грозило. Но во сне он видит следующую картину:

«Денди стоит на причале. Весь берег окутан плотным туманом, поэтому мужчина не может даже понять, где он именно находится. Все звуки утихли. Ни шелеста травы, ни уханья совы, ни шума маленьких озерных волн. Только скрип маленького деревянного причала под ногами. Место, где он стоит, казалось бы, словно бы защищено каким-то барьером. Метровый круг, эпицентром которого является Денди, дальше которого туман не заходит. Мужчина не знает, что ему делать — идти на край причала или удалиться прочь. Он делает шаг прочь, и тут слышит лай собаки со стороны озера. Он резко поворачивается и всматривается в туман. Через десяток долгих, мучительных секунд, в тумане показывается силуэт лодочки, на которой плывет человек. Оттуда же идет лай собаки, но самой псинки не видно. Денди хочет податься вперед, попытаться рассмотреть получше гостя его сна, но тут его зовет долг.
"Алло, полиция, там цель движется".
Работа важнее. Денди просыпается».

Он с громким чихом садится на траву. С глаз падают бутоны одуванчиков. Нахозяйничала, жди беды.
— Что ты еще успела сделать? — сонно зевает он, ощупывая себя и проверяя пистолет. — Мхм... Я надеялся, что будить меня будут поцелуем, как Спящую красавицу.
Он встал, потянулся, нашел деда взглядом. Идет себе потихоньку, уже почти дошел до дома.
— Ладно, давай посмотрим, чем он сейчас заниматься будет, и подойдем, — кивнул Денди. — Только перекурю...

Этого времени им как раз должно было хватить, чтобы дед успел обосноваться в доме и заняться чем-то новым.
— Ты сама не куришь? Вот тебе одна мысль. Мы — просто души в искусственных телах. У меня нет легких, вернее, они не настоящие. Как из пластилина? И на сигареты никогда не надо тратиться, в каком-нибудь магазине просто беру и все. Поэтому в том, что я курю, не осталось никаких минусов, только одни плюсы. Расслабляюсь, социализируюсь. Еще и... как сказала СИСТЕМА? Поддерживаю в себе реальность. Такие маленькие, повседневные вещи — во мне их куча. Пью, курю, вкусно ем, стираю одежду, трахаюсь, — он глубоко затягивается и вдумчиво смотрит на Регину. — А ты как поддерживаешь свою душу, красавица?

Он улыбается своей внезапно пришедшей в голову умной мысли. Денди не был сильно начитанным, но и множество книг его не обошли стороной. Художественной литературы он читал не настолько много, чем философов и мыслителей всех времен и народов. Не только потому, что женщины любят умных, но и хотелось как-то, пока живешь жизнью козла в мире, где только козлы и получают все, понять, почему он все же не откажется от такой жизни.
— Если ты когда-нибудь задумывалась о том, как теперь правильно называть наш мир и относиться к этому, я тебе скажу. Наш новый мир можно назвать Гиперреальностью. Все вокруг — симуляция действительности, и никто уже не может разделить то, где мы раньше жили, и фантазию. А все вокруг нас, даже мы сами, все, кроме наших душ — симулякры. Копии без оригинала. Мир уничтожен, уничтожено все исходное, но копии здесь существуют и только вокруг них все и работает. Самое веселое, что так было и до того, как настал всему Пиздец. Просто сейчас все возведено в абсолют, — сигарета закончилась, он стряхнул пепел и снова положил бычок в пачку. — Это, типа, так писал... Бодрийяр. Французик, вроде. Я при жизни нихрена не понял, а сейчас, когда умер и воскрес, понял. Понимаешь мораль? Если мы с тобой Адам и Ева, важно не допустить снова той херни, что нас окружала. Кто знает, может этот херов Бог наказал нас так за то, что мы оторвались от реальности?
Он пять секунд молчит, тупо смотря в лицо Регины, и улыбается своему выводу.
— Да и нахуй тогда Бога. Пошли за дедом.

Они пошли к дому и увидели, что дед находился уже в гараже, копаясь в двигателе машины. Видимо, устраивал техосмотр, или...
— Готовится к поездке? — спросил Денди, переведя взгляд на Регину.

Парочка, детектив и его помощница — или роковая красотка? — зашли в гараж. Масло, инструменты, ветошь. Денди лишь немного разбирался в автомобилях — его зарплаты детектива и регулярных взяток хватало на то, чтобы не заморачиваться с ремонтом машины. Но все же одно Денди мог понять: дедушка не чинил машину, он просто осматривал ее и подкручивал гайки.

После недолгой и неловкой паузы, за дело принимается Регина. Строит новые рожицы, играет голосом, движется по-другому. В ней умирает великий клоун, как бы двусмысленно это не звучало. Не то, чтобы сам Денди не умел обманывать или играть кого-то другого. Во времена, когда он еще был только детективом, ему приходилось полгода находиться под прикрытием у байкеров. Это был мотоклуб Rogues MC, банда ультраправых байкеров-неонацистов, торгующих наркотиками, выращиваемыми в деревнях Флориды, и притесняющих национальные меньшинства, в частности испаноязычное население, которого во Флориде всегда было с избытком. У Денди была крутой байк Harley Davidson, цепи на одежде, косуха, поверх которой жилет с нашивками: "Member" — полноправный член клуба, "13" — распространитель марихуаны, Эмблема клуба, Железный крест. Большую часть времени он только и проводил время, что долбил дурь со своими дружками-байкерами, нападал на нацменьшинства и трахал шлюх, медленно, но верно, собирая информацию обо всех поставщиках байкеров, чтобы разом их всех и пригреть. Оглядываясь назад, можно сказать, что Денди был не таким уж и плохим копом. Вот обычная дилемма, самая простейшая, о гуманизме: нужно ли наказать Денди отстранением со службы, если, помимо нарушения своих уполномочий и закона, он ловил наркодиллеров и любителей похищать тела из моргов для их расчленения? Что есть секс по принуждению с виновной за смягчение срока или взяточничество по сравнению с жизнями, загубленными от наркотиков или неонацистских погромов, или многими опечаленными родственниками тех, чьи мертвые тела были осквернены и использовались потехе ради, для распространения на рынке порнухи, на подрочить? Убить человека, чтобы спасти сотню. Так Денди плохой коп? Может, на этот вопрос вам ответить пока сложно, но теперь вы точно знаете, что и актер он хороший.

Регина прижимает ладошки ко рту Денди, и он молчит. Чуть ли не повисает на его одежде, и он молчит. Хватает его за руку и, наконец, заканчивает говорить. Денди разочарованно вздыхает.
— Уже десятый старик, и ни один не поверил. Ладно, может мне пора и перестать... Денди меня зовут.

Старик все это время смотрел на них, сохраняя тускловатую, немного меланхоличную улыбку, с сощуренными глазами всматриваясь в Регину. Затем глубоко вздохнул, словно собираясь отослать их куда-подальше, и захихикал, похлопав Денди по плечу.

— Хе-хе-хе, да я и сам раньше шутки любил, и сейчас люблю. Только хорошие, не дурацкие, — и строго посмотрел на Денди, пожимающего плечами. — Хорошо-хорошо, милочка, ты так быстро говоришь, что я не успею понять то, что ты произнесла ранее, как начинается новое. Э... ну, коли дедушке помочь хотите, то это можно. И за помощь я вас награжу. Звать меня Барни.

Дедушка отходит от машины к небольшой самодельной раковине с перевернутой пятилитровой бутылкой над ней, приоткрывает крышечку, чтобы вода начала течь, и умывается от машинного масла с хозяйственным мылом. Пока он этим занимается, Денди перешептывается с Региной.

— Ты что, невеста моя, думаешь, я в развалюхах разбираюсь? У меня было достаточно краде... — он осекается на полуслове, — денег, чтобы просто платить за ремонт, кидаясь в работяг на СТО. Ладно. Может я и знаю, как подкрутить пару трубок, поменять лампочки, проверить шланги и залить незамерзайки.

Старик возвращается, зовя за собой парочку. Они проходят внутрь дома, на кухню, где старик указывает на рыбку — желтых окуньков, всего три рыбки. Тут же на стол кладутся ножи и разделочная доска. Затем, из кладовки, вытаскивается небольшой мешочек с рисом и банка с фасолью в томатном соусе.

— Вот... чем богаты! Да, надо будет в город съездить за едой... надо будет, — тихонько приговаривает он, поглаживая себя по груди и щурясь. — Вот, пожалуйста, Регина. Начистишь рыбки, приготовишь риса, и будет у нас сегодня хороший и вкусный обед! Соль в шкафчике есть, воду чистую в баке рядом с гаражом найдешь. 

На кухне стоит две плиты. Одна — электрическая, другая — печка. Денди все правильно понимает, когда приоткрывает дверцу плиты, чтобы заглянуть туда, и Барни довольно смеется, уходя из кухни. Денди следует за ним, подмигивая Регине на прощание и оставляя ее наедине с рыбой и рисом. Денди же придется наколоть дров, а потом, по-видимому, отправляться к старику помогать с машиной.

Регина может и не готовит, но Денди рубит полешки на мелкие щепки и побольше. Это дается ему легко, но пачкать рубашку не хочется, и Денди снимает ее с себя, оголяя торс. На улице все равно теплая погода. Когда детектив заканчивает, то собирает все в охапку и идет к кухне, чтобы растопить печку.

— Побеждаешь? — улыбается Денди, входя внутрь.

Денди достаточно высокий, метр и восемьдесят пять сантиметров. Он не худой и даже наоборот, на удивление подтянутый и с виднеющимися мускулами.  Пока детектив затапливал печку на старых газетах и щепках, он пояснил:

«При жизни как было — спортсменам, а вернее тем, кто хорошо сдавал физические нормативы, полагалась надбавка к зарплате. Хорошая. Вот ради нее и, что уж там скрывать, ради дам, и ходил заниматься. У меня рядом с домом был спортзал, совсем близко. Там работал тренером бывший бодибилдер, какой-то латинос, может быть испанец. Его звали Хосе Аркадио Буэндия. Я как-то прознал про то, что его сын снаркоманился и может сесть за решетку, ну и невзначай намекнул ему об этом, чтобы получить бесплатный абонемент. Ну и получил. Один раз этот Хосе, правда, когда подстраховывал меня, чуть не отпустил из рук тяжелую штангу, и она должна была бы сломать мне шею, но он быстро подхватил ее, недвусмысленно намекая, что он обо мне думает. Ну, на что только не пойдешь ради дружбы, верно? Немногим позже я спас его сына. Нашел его в притоне, когда у парнишки случился передоз, и оперативно оказал ему первую медицинскую помощь. Тот выглядел, конечно, крайне плохо, но был жив и не попал в больницу, где о нем могли рассказать... ну, ты понимаешь, копам. Вот с тех пор я мог заниматься бесплатно и при этом не бояться того, что мне однажды на голову падет 30-килограммовый блин от штанги. Вот так мужчины и дружат».

Некоторое было от нее утаено, конечно. Например, как Денди узнал о том, что сын Хосе снаркоманился, или как Денди нашел его в наркопритоне при передозе, и, быть может даже, как так вообще совпало с передозом... Но у каждого мужчины должна быть своя тайна. У Денди их было очень много.

— Сейчас пойду к деду помогать с машиной, как растопится. Не забывай подкидывать дровишки. Есть идеи, о чем его спросить между делом? — у самого Денди были, но может и Регина хотела узнать что-то.

Продолжая шушукаться с Региной, Денди хихикает и с улыбкой парирует ее укол:
— Хороший коп хорошо работает, а тому, кто хорошо работает, хорошо платят, — подмигивает он ей, целуя в щеку ровно тогда, когда старик поворачивается к ним обратно. Если так на это смотреть, то Денди действительно являлся хорошим копом. Правда хорошо, то есть, сколько он хотел, ему не платили. А даже если бы и платили, перестал бы от этого Денди брать взятки и красть?

Конечно, пока Денди колол дрова, его голова была забита тем, как Регина потрошит рыбу с настолько искаженным лицом, что больше бы напоминала английского бульдога. Вот только она хитро ушла в дамки, отвергая роль шашки. Когда старик слышит историю Регины, его лицо искажается, становится немного испуганным, но он, сощуренно смотря в глаза девушке, понемногу теплеет и кивает. Он поглаживает себя по груди — привычный жест — замаранной машинным маслом рукой и понимающе улыбается ей. Не отвечая ей ничего, Барни поворачивается обратно к машине, задумчиво продолжая свой техосмотр, пока где-то там на улице доносится звук колющихся дровишек. Быть может теперь, когда он узнал, что у этой пары ожидается пополнение, он размышляет над тем, что Денди и Регину нужно получше наградить за помощь?

— Ну что же мне, пока я работаю, рубашку снять нельзя? Или ты хочешь видеть своего жениха в грязном за столом? — мужчина уловил в поведении Регины робость и желание, враждующее уже с построенной линией поведения, от которой ей было сложно так просто отказаться. Денди только усмехнулся, потянувшись вверх. Да, это все еще оказывает впечатление. И, если души в Столице и их оболочки не стареют, будет оказывать еще долгое время.

— А что сейчас значит моя болтовня? — он заулыбался ей. — Ничего моя болтовня не значит. Судить меня некому, а если меня и судили, то, как видишь, я прощен. Копаюсь тут в Воспоминания деда, вместе с тобой. Или... — он подошел к ней поближе, смотря на нее сверху вниз с оголенным торсом, дотронулся до ее щеки и по-заговорщицки засмеялся. — Или ты тоже такая же грешница, а? Попала сюда, чтобы Золотые Яблочки для Архангела искать, чтобы грехи умолить свои. — Он присел и внимательно посмотрел в ее глаза. — А ты не думала, что здесь, в Столице, собрались как раз только грешники? Или ты была хорошей девочкой?

Он отпрянул от нее, чтобы подкинуть еще дровишек в печку. Та уже почти нагрелась, чтобы можно было начать готовку. И пока Денди ломал деревянные палочки пополам и подкидывал к огню, он решил поведать еще одну историю. Историй у него было много, одна охуительнее другой просто, но Регину они, похоже, еще не заебали — и она даже просила рассказать еще и еще.

«Один раз действительно просыпался. Я хотел оставить это на свидание, но раз ты задала такой вопрос в тему, придется рассказать. Это продолжение истории о фейковом снафф-порно. Конечно, я подобрался к ним довольно близко и, когда мы установили, что они не настолько опасны, чтобы реально убивать людей ради этой забавы, дело не передали в более компетентные отделы, а оставили мне. Шеф, чертов жирный карлик, меня недолюбливал, это точно. Может, жена ему начала как-то про меня тогда намекать, что я стал слишком часто в гости заходить? Потаскуха... В общем, я продолжил поиски своих старых друзей, больших любителей кино. Они тогда залегли на дно, и дело затянулось на долгих три месяца. Я, конечно, занимался полевой работой — допрашивал с пристрастием в борделях, в притонах, в подпольных порно-студиях, но ничего. Пока я не попал в порно-студию "Син Бин". Ничего необычного там не творили, просто хардкор-порно. Вроде бы и никто ничего не знает, на лапу уже дали, чтобы я никому про них не рассказывал, даже парочку дисков своих отвесили, и я уже ухожу, как тут меня один из операторов окликает. Шепчется со мной, как в долги вляпался, как деньги нужны, и что готов за хорошенькую сумму сообщить, где мои любимые фрики прячутся. Я ему отдал взятку и он, довольный, повел меня за собой, в мужской туалет, рассказать все и на бумажке записать. И только я захожу в туалет, как он меня по голове трубой бьет, — Денди неловко смотрит на Регину, и она вроде бы и понимает, к чему он ведет. — Просыпаюсь я на кровати, по рукам и ногам в наручниках. Сам целый и невредимый, только совершенно голый и на полиэтилене над красным покрывалом. А рядом со мной мужик спит, в маске кожаной, без наручников. Задница не болит, губы не соленые, член сухой. Осматриваюсь дальше, а там куча контейнеров с мертвечиной. Я минут тридцать так лежу спокойно, думаю, как мне из этой ситуации спасти себя, но все больше понимаю, что вот сейчас мне и пиздец. Но потом отворяется дверь, заходит другой мужик, тоже в маске, но уже одетый, с чемоданчиком в руке. Шипит мне, чтобы я молчал, а сам ставит чемодан на стол, достает оттуда колбу и шприц, набирает жидкость и подходит ко мне. Я трясусь, кричу, голый мужик просыпается и затыкает мне рот рукой, пока мне вкалывают какую-то херню. В яйца. Член встает моментально, аж болит. Разодетый, буду называть его Оператором, достает из-за двери камеру и штатив, устраивается поудобнее, начинает снимать. Голый, ну, пусть будет Актер, идет за контейнерами и достает оттуда ножовку медицинскую, подбирается к моей ноге. Я кричу, и поэтому мне в рот вставляют кляп, ну, ты знаешь, такие красные шарики. И вот он подходит ко мне и начинает понарошку отрезать мне ногу. Затем они обливают ее кровью, ногу прячут под зеленую тряпку, типа хромакея, и кладут рядом чужую человеческую. Тут я уже понял, что эти ублюдки хотят сделать, но попросить их остановиться уже не мог из-за кляпа. И я валялся на кровати, уже более спокойный, но порядком охуевший от жизни, пока они снимали гей-снафф-порно с моим участием в главной роли. "Вы нас больше не ищите, детектив Синнерс", — вот что мне сказал Оператор, когда их работа была закончена. Меня не трахнули, я никого не трахал, но куча кишков и органов на мне, валяющееся рядом мясо... А еще... тот Мистер Мазохист в конце подрочил на меня и спустил мне на живот, заляпанный кишками. Это, наверное, самое неприятное было в этом всем. В общем, так я перестал вести это дело и, в конце концов, лишился повышения до Инспектора. Вот так история».

Как и в прошлых историях, в этой тоже было многое, что Денди упустил. Но самым важным, о чем Денди точно не расскажет — во время Конца Света эту пленку увидела его мать. Да и она еще многое увидела и узнала. Нервы лица задергались, но Денди быстро себя успокоил. И посмеялся с себя, возвращаясь к реальной жизни. Регина его новым положением дел не сказать, что обрадовала, но ей это прощалось за маневры аки Шэрон Стоун. Молодец, чертовка, ко всем найдешь подход. Поэтому он взял нож, рыбу и доску, скомбинировал их, словно в поинт-эн-клик квестах, и принялся разделывать.

— Ладно. Уже не до расспросов дедули, раз я готовлю. Вот на обеде или после него и расспросим, пусть пока отдыхает. Или ты сама тогда можешь к нему отправиться, тебе же не терпится чем-нибудь заняться? — вопросительно изогнул бровь Денди, и взгляд его упал на ее ноги. — Впрочем, сиди уже.

Он продолжил разделку рыбы: счистил шкуру, выпотрошил, убрал все косточки — и делал это довольно медленно из-за недостатка кулинарных умений. Но параллельно также отваривал и рис, набрав чистой воды из нужного контейнера (и не забыл его сперва промыть, конечно же). Но все это время в голове Денди крутилась последняя фраза Регины, застрявшая у него в голове. Поэтому, когда он уже пожарил рыбу, а рису было вариться еще минут десять, Денди, умыв руки, подошел к Регине и, нагнувшись к ней, все же спросил:

— А ты это почему сказала, про лобик? Не хватило или перестарался? Я, по сравнению с тобой, любитель в актерском деле, но ты еще можешь научить меня, как это делать правильно, — ехидно улыбнулся он и потянулся к ее губам для поцелуя.

Хороший сценарий для какого-нибудь фильма — охотник становится жертвой. Возомнивший себя Богом перед преследуемым, он так проникается вожделением себя, что все эти замки из песка, им воздвигнутые внутри себя и в свою честь, рушатся с треском стекла. Маски не умеют краснеть, у масок не горят глаза — Регина перестала быть охотницей. Сейчас это не было какой-то великой игрой разума Денди, это получалось бессознательно, на житейском опыте, и тем сильнее в этих играх с Региной Денди получал удовольствие.

— Ты была очень хорошей девочкой? — он подмигивает ей, смещая акценты с только что сказанных ею слов.

Интересно было, что пряталось за этими словами. Интересно было, что для Регины хорошо, что для Регины плохо. Как ее папа и мама воспитывали, что сейчас, когда она получила полную свободу и такую опасную силу, отличается такой холодной практичностью социопата? А с другой стороны, если человек даже тут прикидывается другим, значит, это дело огромной привычки. Денди ее жалко, но с этими мыслями менять свое отношение к ней не станет. Она молодая, и сейчас ей не приходится мириться с обществом, которое требовало от нее определенного поведения для выживания. Пусть исправляется, Денди не горячая линия психологической поддержки для маленьких лицемерных девочек. Он... кто вообще тогда?

Судя по отсутствию вопросов, эта история Регине понравилась меньше всего. И Денди ее прекрасно понимал, кто как не он? Ему тоже этот момент своей жизни очень не нравился, но он был слишком забавным, чтобы им не поделиться при второй жизни. Наверное даже, Денди испытывал большую потребность рассказывать это. То, чем он не мог поделиться раньше, из-за статуса, матери, в целом своей будущей жизни, теперь все это могло быть открыто и Регине. И сказанное никак не повлияет на его жизнь, только сделает лучше. Денди живой человек и, честно, у него текли слезы после того, как та парочка ушла. Он стонал, дергая руки и ноги, весь в крови и чужих кишках, и думал о том, как он, даже после этого, все равно не сможет остановиться. Когда ты настолько плохой человек, что поворачивать назад и исправляться просто поздно. И сейчас, после смерти, он на самом деле еще не остановился. Он только начал тормозить. Но он набрал такую скорость, что по инерции ему еще ехать и ехать. И только потом развернуться и отправиться в лигу хороших людей. Но не таких хороших, как Регина.

— Нет. Ничего не оставил, — слабо улыбнулся он ей, и на этом тема была закрыта.

Регина не раздражала и даже то, что было после готовки, не стало следствием из этих ее подколов и действий. Денди просто было весело, ведь то, что происходило, отдавало каким-то, пусть и больным, но все же бытовым уютом. В семье должно быть все поровну: муж — актер гей-снафф порно, жена — принцесса-садистка. Идиллия. Простая жизнь, мечта любого белого консервативного мужчины США. Хотя рис он промывал дважды, рыбу старался очистить всю, что мог, может кроме самых маленьких косточек, он правда старался. Внезапное осознание того, что она не вставала со стула и, похоже, просто говорила первое, что приходило ей в голову, ведь просто не могла увидеть, все ли косточки Денди вытащил из рыбы, вызвало у него смех, причину которого жених своей невесте пояснять не стал. Какая же она все-таки сучка.

Денди не пытался разыграть Регину. Он просто целенаправленно, уверенно собирался ее поцеловать, и ожидал от нее за это пощечины. Но она срывающимся голосом говорит какую-то глупость, резко встает и отталкивает Денди тем самым на пол. Мужчина быстро хватается за стол и удерживается, смотря на отбежавшую от него Регину, впавшую в полную панику от его действий, и начинает смеяться. Не издевательски. По-доброму. Смотря на нее виновато, прижимая рот ладонью от смеха, чтобы она, не дай бог, не обиделась на него за это, не поняла его неправильно. В новом зеркале, которое появилось за внезапно сломанным, она была умилительна и жива. Естественна. Денди встает и приглаживает свои волосы.

— Я знаю многих потаскух и могу авторитетно тебя заверить, что поцелуй со мной их такими не сделал, — хохочет Денди. — А, так вот в чем дело. Клянусь, я умею быть романтиком и еще успею тебе это показать, — он примирительно поднимает руки вверх, с открытыми ладонями, в знак доброй воли и окончания темы. — Что ты все? Ты же ничего не сделала, — Денди вернулся к рису и, проверив его на степень готовности, снял с плиты и начал сливать воду. — Хорошо, зови его в зал. Я накрою нам стол.

Пока Регина отдыхает от него, негодяя, Денди одевается обратно, достает тарелки, раскладывает на них рис и рыбку, быстро кипят воду в чайнике и потихоньку относит к столу. Три тарелки с едой, открытая банка с фасолью в томатном соусе, столовые приборы, чайный сервис, сам чайник с заваркой в металлической сеточке внутри. Регина уже сидит вместе с Барни, умывшегося и готового к приему пищи.

— Хороший у тебя муж, хозяйственный, не пропадешь с ним, — улыбается Регине Барни, невинно и не ведая произошедшего на кухне. — Что же... спасибо вам, ребятки, что помогли! Давайте теперь хорошо покушаем!

Надо, чтобы дедушка подкрепился сперва, а потом уже говорить, за чаем. И Денди охотно ест свою собственную стряпню, хотя и была она пресновата и без изыска, ведь никаких специй и соусов тут сделать нельзя было, только заесть фасолью. Оно съедобно, немножко солено, но все же уровень аскетичной деревенской готовки вы себе представить можете.

— Очень вкусно! — улыбается старик, за обе щеки уплетая рис с рыбкой.

— Да ты, Барни, похоже, совсем вкус потерял, — замечает Денди, после чего они оба смеются.

— Ну хорошо... — наконец, заканчивая прием пищи, берется за чай Барни. — Чай попьем, и у меня для вас подарок будет.

— Правда? А у нас сегодня годовщина, представляете? — говорит Денди, совсем не смотря на Регину, а вот Барни на Регину моментально взгляд переводит. — Вот мы и решили на природу выбраться. Ну, ты понимаешь, пополнить ряды гордого семейства Синнерсов! — Денди смеется, а старик хитро улыбается, поглядывая на Регину.

— Ну что же! Годовщина — это славно! Будет у тебя сегодня много сюрпризов, Денди, — радостный за молодого человека, хихикает Барни. — От меня точно один получите!

— Да, не сомневаюсь! — лыбится во все зубы Денди, думая о том, что артефакт с Воспоминания все равно обещал отдать Регине, и жалеет. — Ну вот... А... — Денди вспоминает о том, что Регина ему велела спросить про детей деда, но тут же перед глазами у него появляется обиженное лицо деда и его слова об их отсутствии, и он осекается. Не желает поднимать эту тему сам, почему-то внезапно переживая, что расстроит старика. — А может тогда расскажете о вашей первой любви? Так интересно послушать стариковский опыт!

— Ну, тогда его надо перенимать не в присутствии своей любимой, чтобы не испортить ей весь сюрприз! — хлопает в ладоши и улыбается старик, но тут же улыбка с его лица спадает и он щурится, проводя рукой по щеке. — Но я уже не помню о ней, так давно это было. Даже имя, и то забыл. Давно... да...

Денди молчит, давая старику погрузиться в свои воспоминания, надеясь, что от этого им приоткроется какая-нибудь завеса тайн, но вместо этого просто повисает неловкое молчание. Наконец Барни встает, улыбаясь, и достает из нагрудного кармана своей рубашки причудливый парный кулон. Он выглядит очень неказисто и является ручной работой, сделанной из затупившихся, слитых воедино, рыболовных крючков. Конструкция выглядит, как два кольца, которые, ловко соединяясь в проделанные пазы, образуют собой единое целое. Они были тщательно отполированы и поблескивали в свете выпадающих из окон солнечных лучей. Работа выглядела хоть и просто, но симпатично в своей простоте, с милой, волнами, изгибающейся дугой колец. На боковых гранях этих колец были вырезано какие-то линии, вертикальные и горизонтальные. Вряд ли эти кулоны имели хоть какую-то ценность даже для ломбарда.

— Это раньше было чем-то важным для меня... Но это было так давно, что я уже не помню... Но это, конечно, не все. Приезжайте сюда, когда хотите. Тут у вас всегда будет, где остаться, — он улыбается, поглаживая грудь, и допивает чай. — Ну... с моими сюрпризами закончили! — он по-доброму смотрит на Регину и один из кулонов в ее руке, возможно, намекая, что сейчас прекрасный повод рассказать хорошую новость будущему отцу.

Семейный обед — словно с картинок американских консервативных агит-плакатов восьмидесятых. Традиционные ценности крепкой, дружной семьи, вместе отправляющейся на барбекю за город. Муж — кормилец, выдающийся продавец автомобилей, жена — трезвенница-домохозяйка, сын совсем не наркоман, дочь вовсе не чернильница. Вот она — американская мечта тех лет! Если так подумать, то кто уже, в том их современном мире, собирался за общим столом и вместе ел? Лицемерие этих плакатов никогда не нервировало Денди и даже наоборот — воодушевляло. Вот, на картинке, то, кем тебя хочет видеть высокое начальство, состоящее из стариков и приближающихся к старости офицеров. Никто из них не хочет видеть в будущем на своем месте пидрилу или, не дай бог, женщину. Для своего начальства Денди было важно прикинуться своим, идейным продолжателем, достойным сыном своего короля, которого не побоишься посадить на престол. И это работало, с помощью ловким манипуляций и обмана Денди могли простить многое, но даже с репутацией своего в доску парня иногда не получалось избежать наказания, как в случае с теми любителями снафф-порно. А ведь если бы Денди постарался, то и правда мог однажды и сам стать шефом. Только это было бы слишком скучно и опасно.

Денди не обращает никакого внимания ни на жесты Регины — ее обиды вполне закономерны и не ранят его сердца, — ни на ковыряние в его стряпне — она была посредственна и пресновата, явно не еда для принцессы. Для нее дедушкин чай и тот — грязная вода. И нынешний мир для нее не повод пересмотреть свои взгляды на жизнь, когда она оказывается ничего не лишена и может найти все, что хочет, просто так. Денди задумывается о том, что если в этом мире он лишился того главного, самого порочного, чем отравлял жизнь себе и другим — власти, то чего лишилась Регина? Вариант "Ничего" его не устраивал, ведь если это только Денди выдали такой бесполезный Дар и поместили в анархическую резервацию людей, то он все же просто неудачник? Однажды настанет и его черед раскрыться.

Барни испуганными глазами смотрит на Регину, по лицу которой текут слезы, и с приоткрытым ртом внимает каждому ее слову, но все без толку. По его перепуганному лицу можно понять, что он даже через боль пытается вспомнить что-то столь важное, и уже не гладит грудь, а сжимает пальцами. Кажется, что с губ дедушки сейчас сорвутся заветные слова, разрушающие целостность Воспоминания, пробивающие вуаль тайны, скрывающие все покровы, простирающиеся через всю нить повествования, решающие надоедливую головоломку, отвечающие на все вопросы, раскрывающие этот детектив, но нет. Он молчит и ничего не может ответить Регине, принимая свой подарок обратно из рук Регины.

Денди слушает внимательно и не спешит отдавать свою часть кулона старику. Поспешила ли его невеста? Денди решил не отдавать подарок, пока его не попросят. Но сцена, которую закатила Регина, вызвала в нем бурю эмоций: сначала непонимание от возвращения подарка, затем восторг от натуральности столь слезной и трогательной картины, затем удивление о столь важном известии, как своем будущем отцовстве, и наконец хитрющая, лисья улыбка. Пока Барни молчал, уйдя в свои глубокие бордовые думы, Денди, сотворив из себя удивленного и радостного мужа, встал из-за стола и направился к Регине. После такого известия она просто не имеет права, перед дедом, уклониться или оттолкнуть; после такого известия у ее жениха просто нет права поступить никак иначе. Денди, с взволнованным лицом, но хитрыми глазами, перед ее под руку и чуть не полностью сам приподнимает. Лишь мгновения проходят с того, как они смотрят друг в другу в глаза, лишь мгновения проходят с момента, как их губы соприкасаются, лишь мгновения проходят после его рук, опустившихся на ее талию, как он целует ее. Ни вульгарно, ни страстно, нежно, как жених целует свою беременную невесту, теперь невероятно хрупкую, пусть на самом деле и стеклянную, розу.

— Спасибо, что впустила, — тихо, словно дрожащим голосом, говорит он ей на ушко, и медленно отстраняется, сохраняя потрясенный вид от услышанного.

Денди присаживается и переводит взгляд на старика. Кажется, что он даже не поднимал на них взгляда. Так подействовали слова Регины, что его старческие извилины начали активнее шевелиться и пропускать ток через себя? Если да, то яблоко у них в кармане; если даже сейчас нет, то Денди все равно не расстроится, пользуясь этим как свиданием с Региной. Но вместо ответа у старика начинают течь слезы. По-настоящему. В его взгляде нет никакой обиды, нет грусти, есть только страх. Возможно, так на него подействовала мысль о том, что та, кого он забыл, не простит его за это. Та, кого он забыл, хотела, чтобы он помнил. Как ей больно от того, что он не сохранил ни одного воспоминания о ней. Старик держится за грудь дрожащей рукой. Его лицо искажается от боли, и он бы сейчас свалился со стула, если бы вовремя не подскочил Денди, чуть ли не сшибая сам стол, но кружка чая, к которой Регина еще не прикасалась, упала, и теплая сладкая вода полилась на ее одежду. Детектив же подхватил старика за руки, поднял и понес его на улицу, на свежий воздух. Там он нашел небольшое кресло-качалку, с высокими подлокотниками, и посадил на него старика. Проверил быстро, свободно ли он дышит и не мешает ли ему что-либо, но на Барни была большая просторная футболка.

— Таблетки, Барни, есть таблетки? Аспирин? Нитроглицерин? — но Барни ему не отвечал, слишком тяжело ему было. — Регина, присмотри за Барни! Помоги ему успокоиться!

Денди побежал в дом, сначала наверх, в комнату Барни, искать его аптечку.

У Денди не хватало времени подумать, он действовал по какой-то словно бы заранее прописанной для него программе. Да, что-то это ему напоминало, было так близко знакомо и так больно для размышлений. Но Денди бежал по лестнице не подгоняемый этими воспоминаниями, они всего-лишь отражение прошлых лет, давно заживших молочных ран. Он, соскользнув с одной из ступенек, больно ударился коленом об одно из них, но продолжил в быстром темпе подниматься, и все ради Барни. Эта мысль будет вертеться у него на языке еще все время, что он будет искать лекарства.

Детектив вбежал в дверь, едва ее не ломая, и принялся осматривать шкафчики, полочки, ящики. Все летело на пол, чтобы, не дай Хиэль, пропустить нужное. Свечи, тетради, ручки и другая канцелярия, книжки, газеты — Денди выкидывал все, пока не опустошал отдел за отделом в поисках нужного. Первым он нашел не лекарство, но еще одну зацепку. Это был инструмент, маленький, железный — похоже на ножницы, но с небольшим отличием в виде закругленных краев. Он быстро осмотрел их и никак не мог придумать, для чего они все же нужны. Были похожи на кусачки отдаленно, но кусачки такими тонкими не делают, чтобы большую силу прикладывать в перерезании проводов. Недолго думая, он бросил их себе в карман и продолжил поиски, которые уже скоро закончились. Аспирин и бутылочка пустырника — и всё. Денди еще немного поискал, порылся и плюнул на это дело, побежав вниз. Там он уже перешел с бега на быстрый шаг, отправился на кухню, где набрал воды, и потом уже к выходу, но вдруг остановился.

— У нас такой роскоши не было... — начала Регина говорить с Барни, и Денди, затаив дыхание и прильнув к стене, прислушался, насколько только позволял его слух различить едва заметный ее голос.

Денди точно повезло прошмыгнуть мимо Регины на кухню, когда она могла заглянуть в дом, чтобы поискать там мужчину — иначе она бы и не взялась рассказывать, и они оба это прекрасно понимали. Она говорит, и сейчас детектив — единственный ее слушатель. Мысли, что просили вырваться наружу. Один из них выпаливал практически все разом, вторая же могла сорваться только перед бессознательным стариком. Милый дуэт.

Он не понимает ее чувств в полной мере, но понимает, почему она это говорит. Это и его самого заставляет задуматься об этом доме больше. Но это будет потом. Регина извиняется перед Барни, интересуется, как он, и в ответ ей было только молчание. Денди тихо вздыхает, чуть отходит назад, к лестнице, и идет к выходу, как будто только спустился, со стаканом воды, пачкой аспирина и бутылью пустырника.

— Иди, полежи в траве, где мы были, я сейчас к тебе приду, — говорит он Регине, а сам остается с Барни. Дождавшись, пока Регина уйдет, Денди раздавливает в воде таблетку ложкой и перемешивает. Наклоняется поближе к старику и легонько будит его. — Проснись, старичок... Таблетку выпьешь и спи дальше.

У Денди уходит время на то, чтобы помочь Барни ненадолго прийти в себя. Старику еще очень тяжело, он плохо реагирует, но воду с аспирином послушно пьет. И вроде бы хорошо, почти сразу засыпает. Пустырник и не нужен, но Денди его, вместе с пачкой аспирина, кладет на подоконник и, подождав еще минуту и проследив за дедом, что его сон ничто не беспокоит, уходит искать Регину. Наконец находит и садится рядом. Закуривает. Думает, как бы невзначай начать тему, чтобы не рассекретить себя за подслушиванием ее монолога. Придумывает начать с пространного.

— Тяжелый моральный вопрос, Регина. Для нас это просто Воспоминание, мы знаем, что оно искусственно, что здесь всего только две души — моя и твоя. Так почему мы сочувствуем чему-то ненастоящему? Ты когда-нибудь сочувствовала героям из книг? У тебя по-настоящему болела душа за их судьбы? Барни тоже наш герой. Или только мой. Ты сочувствуешь Барни?

Трудно сказать, почему Барни вызвал у Денди такую симпатию. Денди никогда не обладал мужской солидарностью и не старался понять проблемы других, если это ничего ему не сулило. Но то было раньше, до того, как миру пришел конец. А сейчас что? Сейчас все кажется немного лучше в общении с другими, сейчас все кажется настоящим, без гнета реального мира. В этих размышлениях первая сигарета уходит быстро. Видимо, Денди немного нервничает, и потому достает вторую сигарету. Бычок как всегда отправляется в пачку из-под сигарет. Денди всматривается внутрь пачки.

— Вроде и Воспоминание, но засорять не хочется. Какая разница, если, когда мы закончим тут, оно пропадет? А я говорю — есть. Вот я сижу, а тепло солнца чувствую. Чувствую, как ветер дует. Как трава шелестит и волны шумят. Значит, все по-настоящему. Как еще лучше доказать реальность происходящего? И дом этот... такой же реальный. Может это Воспоминание еще ни разу не исказилось? Этот дом, — вранье, не дом, а Регина, — напомнил мне о своем.

«Я большую часть жизни, лет до 21, жил с матерью в съемной однокомнатной квартире, в бедном районе Флориды. Каждую ночь, если захотелось попить воды, я отправлялся на кухню и попутно давил нескольких выползших тараканов откуда-то из-под раковины и за кухонной мебелью. Травить не помогало, нужно было травить всем домом, и поэтому тараканы постоянно возвращались. Мне так однажды даже приснился сон: лежу я на кровати, сплю, и тут мне на щеку что-то падает. Просыпаюсь, стряхиваю с лица и понимаю, что это таракан. Смотрю на верх, а там в потолке большая трещина, которой на самом деле нет, и оттуда выползает много-много тараканов, расползаясь по всему потолку. Моргаю еще раз — и их размер увеличивается, один был даже длиной с мой локоть. Моргаю повторно — и просыпаю. Ночь. Встаю и иду давить тараканов. И клопы в старой мебели жили, в том числе диван, который мы получили по программе благотворительных социальных фондов, забирающих у богатых семей ненужную мебель и одежду и перевозя нуждающимся. Мама не была гордой и просто благодарила Бога за таких людей — не богатых, конечно, а людей из фондов. А в 21 год я перебрался уже в общежитие своей полицейской академии, и после обучения первым делом снял однокомнатную в более приличном районе...»

Денди не говорит, что снял эту квартиру для мамы, а сам остался жить в прежнем месте. Не говорит, как она плакала, обнимая сына, радостная, что тот выбился наконец в люди и сделал приятно маме. Это потерялось в сигаретном дыме, в общей атмосфере недосказанности. Что лучше, молчание или полуправда? Молчание, конечно. Денди горазд трепаться, но Регина честнее в своих чувствах, ведь не начинает рассказывать что-то и затем намеренно упускает самое важное. Самое главное, что могло бы охарактеризовать Денди с другой, положительной стороны — он часто намеренно упускает, с любым человеком. Стесняясь, возможно?

Всю жизнь он чувствовал себя плохим человеком. Но остановиться никак не мог.

— Мы решим это Воспоминание, Регина. Смотри, — он протягивает девушке подобие ножниц. — Не знаешь, для чего это?

Денди улыбается словам Регины, хотя в них и есть что-то куда более болезненное, чем то, что она пыталась сделать намеренно. Случайные слова ранят всех сильней, но в случае с девушкой это было просто неудачное совпадение, стечение обстоятельств.

— Я не сочувствую ему, потому что он прожил много лет. Я сочувствую ему... — Денди замирает с сигаретой в зубах, постепенно тлеющей, и после окончания его мысли проходит секунд десять молчания, — потому что боюсь забыть маму, — пепел стряхивается на траву и разлетается с ветром прочь. — Это место очень поучительное. Мы же вроде собираем золотые яблоки для спасшего нас Архангела, чтобы помочь ему, так? А они выходят из Воспоминаний. У старика очень многое с этим самым Архангелом — ему тоже нужно верное, абсолютное воспоминание; ему нужна память, чтобы уйти без страданий. А ты, Регина, все помнишь из своей прошлой жизни? И чувствуешь ли ты себя целой, даже если осознаешь, что забыла что-то важное? — Денди хмурится и смеется. — А я вот помню все. А целым себя не чувствую. Потому что получил за свои воспоминания Серебряные яблоки, а не Золотые. Понимаешь?

Недостаточно было помнить. Денди натворил много того, что теперь будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Все его Воспоминания — они хоть и оконченные, но в то же время являются и его незакрытыми гештальтами. Миллионами гештальтов хороших поступков, сейчас терзающих мысли мужчины, что раздирается в своем личностном конфликте двух противоположных сторон. Одно время у него даже была идея вести дневник исправления, такую небольшую записную книжку, где он вспоминал все плохое, что кому-либо когда-либо делал, и пытался найти в Столице какие-то аналогичные ситуации, чтобы помочь людям с их бедой. Денди тогда плюнул на все, после того, как расписал три полных страницы дневника, а впереди была еще куча. Сейчас мужчина понятия не имеет, что делать с этим, но надеется, что однажды к нему придет озарение.

— А ты считаешь, сколько хлеба ты съела за свою жизнь? — усмехается Денди, переводя взгляд на Регину и рассматривая, как она лежит на животе и водит пальцем по экрану телефона. — Наверное, я был, как многие: в загрязненных местах, если не попал бычком в урну, не возвращался, чтобы поднять и положить; а в чистых, ухоженных, следил за собой и не мусорил. — Она, конечно, спросила это с подвохом, с какой-то проверкой, но ответ ей будет суждено услышать самый заурядный и обывательский.

После рассказа Денди, Регина и сама решила поделиться своей историей — наконец-то! Не то, чтобы она оказалась интересной или захватывающей. Примерно о такой ерунде могли болтать люди, которые встретились через сайт знакомств, а разговор у них решительно не клеился. У Денди все же такое происходило не так часто, он действительно нравился женщинам: и при деньгах, и на хорошей работе, и следит за собой. Только их ждало большое разочарование о счастливом браке, когда они осознавали, что оказались лишь женщинами на пару ночей. Он часто казался каким-то сказочным принцем, но вместо хрустальной туфельки приносил своей принцессе презерватив. Тот надевали, повстречав незнакомку, а потом выбрасывали. Презерватив, а не человека. Незнакомку бросали позже. А вот когда разговор шел тяжело, когда Денди встречал строптивую или отстраненную, не дающуюся просто так, ищущую чего-то большего — с такими их отношения могли длиться и неделями, и месяцами, если доходило до второго свидания. Столица маленькая, с Региной Денди предстоит встретиться еще не раз — он знает это.

— Ты работала? — спрашивает Денди, заранее понимая, что Регина воспримет вопрос плохо или в штыки. — Родители заставили?

После Регина изучает ножницы и выдает свой вердикт. Денди отворачивает взгляд от Регины, чешет нос. Денди не знал этого, конечно, но ему еще предстояло познать все прелести собаководства. Стать хозяином своему питомцу, пожирателю пицц. Это все будет, в будущем, но сейчас Денди мог только загадать, чтобы у него однажды появился питомец — и закрыть еще один гештальт.

— Не знаю. Я ничего такого у него не нашел. Ни щеток, ни мисок, ни ошейников, — Денди скрещивает руки на груди, явно уязвленный. — Ну не было у меня питомцев, а если у друзей и были, при мне они своим собакам ногти точно не стригли. С чего я должен такое знать? Ты Артура Конан Дойла читала? Вот я как Шерлок Холмс — знаю только то, что мне нужно для жизни, — зря Денди, наверное, это сказал.

Регина сдается, встает, отряхивается и начинает нервно ходить вокруг Денди. Ее нервные круги немного нервируют и его, но для еще одной сигареты рано.

— Ну, да, он тогда и глазом не моргнул, — фыркнул Денди. — Хочешь свалить его инфаркт на меня? Ладно, неважно, — он разводит руками. — У нас все хорошо получалось, просто слова те оказались лишними. Будем знать, что не нужно говорить, — Денди поднимает взгляд на Регину, прикрывая рукой глаза от солнца. — Я бы заметил среди книг альбом. Мы можем, конечно, снова перерыть чердак, но в его комнате его точно нет, я там все полки опустошил, пока искал лекарство. Ну а мишку он, в этом воспоминании, уже вряд ли сможет найти. Сомневаюсь, что поднимется. Мы можем в следующий раз навести его на это... — тут Денди вспоминает, как выглядел медведь, и затем крутит в руке когтерезы для собак. — Знаешь, а ведь это может быть и медведь собаки. Он был очень потрепанный, может его грызли постоянно. Все потихоньку складывается. На всякий случай покажу ему мишку, если Барни проснется.

Денди хотелось решить это Воспоминание идеально, по тем же причинам, о которых он недавно рассказывал Регине. И даже переживал, если они получат только Серебряное Яблоко. Не потому, что Золотое ценнее, но ради своих целей — и Денди все равно обещал полученное Яблоко Регине.

Сейчас Денди с немного идиотским выражением лица смотрит на Регину и думает, что именно из всего того, что ему от нее нужно, она считает за это "одно". Секс, скорее всего. Денди не спешит ее поправлять или соглашаться с ней, и просто следит за ее действиями. Отвечает ей улыбкой, мол, согласен, и хлопает по траве рядом с собой.

— Покажи мне свои фотографии и расскажи, где снимала и что после них происходило. Дадим пока деду выспаться.

Родители Регину ни к чему не принуждали, и это было видно. Денди вот мама принуждала до позднего подросткового возраста: ходить в церковь, учиться без троек, помогать маме по дому. Это не было Денди в тяжесть: в церкви хоть и было скучно, но люди там были хорошие, и дети там совсем не походили на уличных, были словно тепличные, которых не касалась настоящая жизнь; не так уж и много предметов были ему нелюбимыми, тем более, что ближе к старшим классам они уже и пропадали вовсе, нужно было только перетерпеть; ну а убраться, помочь что-то починить — ну, Денди единственный мужчина в семье. И, конечно, без всего этого Денди не получал бы немного денег на карманные расходы или не выходил бы гулять.

— А надо было бы, — усмехнулся Денди ответу Регины. — Зачем работала? Копила на что-то или вопрос выживания?

Детектив замечает, как девушка меняется в лице и рассматривает его, уязвленного в своей некомпетентности и, что куда важнее, расстроенного от невыполненной детской мечты. А сейчас она и подавно не сбудется. Откуда в Столице собаки? Ни одного животного он все это время так и не увидел, словно бы у них и не было никакой души. Неужели псы не попадают в рай? Еще один большой обман. А жаль, ведь в это верилось куда больше, чем в Санту. Верилось так же, как верилось в существование Бога.

— Ох, ну ты и холодная девчонка, — рассмеялся Денди концентрату цинизма, исходящему от Регины, и изобразил озноб. — С чего ты так к настоящим людям-то относишься, сладкая? Но да, ты права, это нам на руку.

Не сказать, что сам Регина далеко ушла от Денди, он совершенно точно и давно еще обогнал ее. В той, прошлой жизни, попадись ему Регина на глаза ну пусть даже с наркотиками, то определенно стала бы жертвой шантажа ради секса. И это было нормально для того, другого Денди, который и сейчас не сказать, что очень сильно изменился, просто адаптировался под нынешние реалии и добавил себе пару новых стоп-линий. Да и Регина была настолько красива и строптива, что, ради ее взгляда, полного ненависти, и слез на глазах, он бы даже подкинул ей их. Он так уже делал пару раз, а сейчас старается не вспоминать об этом. Один раз он сильно испугался, когда одну прохожую жительницу Столицы перепутал со своей жертвой. Следил, слушал, но затем понял, что это не она, и потом совсем не мог заснуть, пока не напился и не облевался.

Денди лежит рядом с ней и смотрит в экран телефона. Кажется, краем глаза он увидел папку, помеченную как "селфи". В ней были маленькие иконки с изображением филейных частей девушки, но рассмотреть что-либо в них он не успел, как и толком осознать. Просто долго думал об этом во время пауз и даже потом, когда рыбачил, но и все.

— У бабушки?.. — вслух спрашивает Денди, рассматривая фигурку кота. Фигурка как фигурка, не то, чтобы в ней было особо, что разглядывать, и не то, чтобы ему или его маме такие нравились, даже в доме Барни не было похожего. Денди многозначительно кивает. — За такое и нужно драться.

Пока повисает пауза и Регина ищет фото дальше, Денди обдумывает слова Регины. Он думает о ее чувствах и теперь ему становится понятно, почему она быстро вышла из комнаты Барни при обследовании дома. Наверное, не было другого человека, которым она дорожила бы больше бабушки. Денди и его мама были совсем другими, они не пытались оставить для себя какие-то коллекционные и памятные предметы. Это было для тех, у кого были деньги на подобные безделушки, для тех, кому больше тратиться было не на что. Так считал Денди. Сейчас же ему хочется оставить что-то от этого Воспоминания. Часть Кулона Барни, хоть он и не знает, исчезнет он при выходе из Воспоминания или нет.

— Ну а может он делал все, что только можно, чтобы забыть? — Денди не считает это истинным, но склоняется к своему предположению. — Никаких памятных вещей, а медвежонка и ножницы мы нашли с большим трудом. Как думаешь, сколько лет могло пройти с тех времен, когда он решил выкинуть из памяти свою возлюбленную? Лет двадцать? А может тридцать? Или все сорок? Барни уже очень стар... — задумывается Денди, и после Регина показывает ему следующую фотографию. — Ну и громадная тварь. Ни разу не встречал их еще и не очень-то и хочу, хах.

Вода была приятная, теплая, чистая. Денди беззаботно купался, пока Регина обследовала содержимое его одежды. А накупавшись вдоволь, он вышел из воды, в обмокших семейниках, тканью прилипающих к его коже — это недоразумение он немного поправил, естественно, чтобы сильно не смущать Регину, — и тут же поднимает руки вверх, улыбаясь ей в ответ и идя в ее сторону. Пистолет в ее руках его совсем не напугал, ведь все это время у нее на пальце сидело и опасное кольцо, которым она может воспользоваться куда эффективнее, чем пистолетом, и разрубить голову Денди быстрее, чем тот попытается ей хотя бы попасть в голову, что уже само по себе было задачей не из легких. Нет, в этой ситуации не было уже ничего страшного и опасного, чем уже сам факт парной работы с Региной. Так нужно ли ему сейчас трястись от страха или пытаться схитрить? Нет, зато все можно сделать намного веселее.

— Ну так давай исправим это, роковая красотка, — вытереть воду с тела ему было нечем, и потому высокий и атлетичный Денди подошел к Регине уже прямо так. Это было наверняка гораздо хуже, чем когда он просто был без рубашки. — Ладно, дарю, — и хотя очевидно, что сама Регина и не ожидала такого ответа и ляпнула это просто так, может, чтобы позлить Денди или заставить его умолять перед ней на коленях, но он рассмеялся, подходя почти полностью голым вплотную к Регине и мягко кладя руку на пистолет. — Только давай я проявлю ответственность и позабочусь о том, чтобы ты знала, куда нажимать? — подмигивает ей, затем забирает свою одежду и уходит с ней в дом. — Сейчас, только переоденусь.

Там Денди находит полотенце, вытирается, оставляет трусы сохнуть, переодеваться обратно в свою одежду, берет с собой большую стопку книг и возвращается обратно к Регине. Быстро высматривает наиболее подходящее и наиболее далекое место от деда. На другой стороне озера виднелась поляна, на нее Денди и указал.

— Пошли, — кивнул он и повел Регину за собой.

На поляне лежало дерево, скорее всего, поваленное дедом, и Денди использовал его, как поставку для книг. Еще парочка разместились на пеньке. Сам же Денди прочертил носком ботинка линии примерно на 10 метров, 20 и 35 от книг, уже на самом краю поляны. Подозвал Регину к себе, на десятиметровку, попросил пистолет и начал ей объяснять основные принципы работы и даже краткий экскурс в историю.

— Этот пистолет называется М1911, или просто Кольт. Это был самый долгоживущий американский пистолет, его сделали в 1911 году и даже во время Пиздеца он еще был на вооружении у ряда стран. Из этого пистолета капитан Миллер стрелял в немецкий танк в "Спасти рядового Райана". Из него же стрелял Сталоне в одном из своих боевиков, и, детка, — не сдержался и назвал, неосознанно! — и сам Аль Пачино. Любимый пистолет гангстеров, полицейских и особенно детективов, — он улыбается ей, затем показывая само строение пистолета. — В своем внушительном и брутальном виде он очень удобен и в использовании, и в ношении. Прочный, практичный, простой, неприхотливый. А своими пулями, .45 АСР, он пробивает стены и другие легкие препятствия и летит убивать дальше. И еще одно. Когда патроны закончатся, просто передерни затвор. Пистолет здесь — это как машина, понимаешь? Не задумывайся, откуда в ней всегда бензин. Так и тут тоже. Теперь давай, встань, как хочешь, и попробуй прочувствовать пистолет, сделай пару выстрелов.

Денди следил за ее движениями внимательно, за тем, как у нее дрожит рука от выстрела, как отдача проходит через ее слабое тело. Нет ничего более возбуждающего, чем учить такую красотку убивать.

— Чувствуешь, как это неправильно и неудобно? — он подходит к ней сзади, вплотную, и его руки берутся за ее, чтобы подкорректировать позицию. — Сейчас покажу тебе, как встать в боевую стойку. Руки почти полностью распрямлены в локтях, а корпус и руки вместе образуют равнобедренный треугольник, с вершиной на пистолете. Пистолет по центру, на уровне глаз. Теперь ноги... — Денди кладет руки на бедра Регины и помогает ей расставить ноги. — На ширине плеч, немного согнуты. Теперь левую передвинь чуть вперед, чтобы легче было справляться с отдачей. Стреляй, — Денди поддерживает руки Регины сзади, прижатый к ней вплотную, и обнимает ее, давая дополнительную опору.

Конечно, Денди знал, что выглядел в этих трусах не то, чтобы очень сексуально. Но они его любимые. Он перевозил в них наркотики из деревень в город, он был впервые в них подстрелен и он в них умер и в них же и воскрес! Как с такими расстаться? Вот и весело отмахивается от Регины — какой есть. Но и ее смущения не заметил, не до того было вглядываться, идея научить малышку стрелять радовала его больше.

Вводную Регина слушала с нескрываемым восторгом и интересом, но Денди продолжал говорить, несмотря ни на что. Сначала думая, что дальше ей будет интереснее, а потом уже просто на автомате, чтобы еще подразнить. Он-то считал, что Аль Пачино горячий! Кому он может не нравиться? Денди вот в детстве хотел быть как Аль Пачино, но стал каким-то Арсеном Люпином. Ха.

— Твой он, твой, — улыбается Денди, довольный ее хищным энтузиазмом. Так вырастают монстры? Делает ли он сейчас только хуже? Плевать, потому что это круто. — Лицо или голос... А я не знаю. Все хорошо. Так и сидел бы перед зеркалом, — довольно пожимает плечами. — А тебе?

Первый раз — самый сладкий, самый яркий. Первый пробный выстрел, первое попадание по мишени, по человеку. Запоминаешь надолго, если не навсегда. Регина как настоящая принцесса, пытающаяся рассечь воздух двуручным мечом. Неловко, но мило. Хочет ли эта принцесса лично казнить предателя короны или просто пытается показать свою силу перед своим отцом, если не сказать папочкой? Денди даже прикусывает губу. Это просто невыносимо, и у него постепенно сносит крышу, он хочет идти дальше.

— Ты же умная девочка, неужели по мне и так не видно? — ох, блять, это действительно возвращается большой страшный полицейский. И это плохо абсолютно во всех плоскостях. И потому, что его самого могут убить или серьезно надавать за такое, и, что самое главное, потому что он не хочет снова быть таким. Но Денди чувствует запах крови, и просто так не остановится. Примерно так думают уродливые ублюдки, которые плюют на все и насилуют свою сестру, вроде "нахуй это, погнали". Денди ведь больше не такой, правда?.. — Да, Адам полный кретин. Мы не стражи порядка, мы организованная идеологическая группировка. Вот что бывает при Анархии, крошка, — тяжело не вдыхать аромат ее волос. — Конечно, можешь написать, — да как же Денди в голове похуй, есть только сейчас, здесь и с ней. У него встает, но без трусов член просто прячется в штанине, немного выпирая, и Денди держит свой таз подальше от нее.

В этот момент Регина стреляет и от отдачи прижимается спиной к нему, и сам он довольно близко. То, как она нажимает на спусковой крючок, полная целого спектра самых разных чувств, и Денди понимал многие из них и именно из-за этого и наслаждался. Регина была самой настоящей жертвой, жертвой сексуального харассмента плохого копа. Это отдавало каким-то больным переосмыслением "Красной Шапочки" Шарля Перро, где дровосек расправляется со злой волчицей своими методами, и, черт возьми, вы совсем не знаете Денди, если думаете, что все это сейчас не вертится в его голове. И это просто смешно, и Денди смеется. Заканчивая смеяться, смотрит на Регину, которая наконец поворачивает к нему голову, и как-то совсем глупо смотрит на нее, ожидая, что будет дальше.

Удар приходится по животу, но Регина слишком слабая, чтобы он правда как-то подействовал. Однако, верно, это сработало очень отрезвляюще. С Денди спало все сексуальное напряжение и, как и у любого подростка после мастурбации, наступило эмоциональное выгорание и экзистенциальный кризис.

«Блять, я только что чуть не умер в попытке выебать ее... — голова кипит, и Денди понимает, насколько он сейчас отвратителен и вовсе не из-за страха за свою жизнь. Он глупо смотрит ей в спину и быстро понимает, что все, в общем-то, в порядке, и хлопает себя по лицу. — Ну и житуха, блять, ну и житуха».

Денди поправляет одежду и упирается руками в бок, задумываясь над приемами.

— Трюки с пистолетом? Не знаю. Раньше были, вроде быстрой перезарядки, но сейчас ничего такого нет. Стойку ты уже правильную знаешь, главное, закрепи. В стрельбе практикуйся. Могу научить тебя приемам самообороны, но ты же не хочешь лишний раз соприкасаться со мной? — он подмигивает. — Ладно. Дай перекурю, а ты стреляй по книжкам, тренируйся в меткости. Уже знаешь, как.

Денди достает еще одну сигарету из пачки и с ужасом осознает, что это предпоследняя. Значит, одна родимая осталась, под самый конец их Воспоминания. Денди прикуривает, наблюдая за Региной.

— Не бесись только, — после этого начинают обычно еще больше беситься, но неважно. — Что чувствуешь, стреляя из пистолета? Силу, да? Охренеть, как заводит? Но это вроде... игрушки дьявола, ага. В США вот в ряду штатов было легализовано оружие, вроде того, что ты в праве защищаться на своей территории любыми возможными способами, и это вроде как справедливо и по своему логично. Только в штатах без оружия преступность и смертность была куда ниже. Если хочешь научиться защищаться, купи газовый баллончик, травмат, электрошокер или научись приемчикам. Травматическое просто так не выдают, понятное дело. Я думаю, что полная свобода — это чушь собачья. Пока людей не воспитают. Но наши Ангелы позволяют гулять по Столице даже таким, как я, и людям еще куда опаснее. Перевоспитывают ли они их? Нет. Значит, им не важно, умираем мы или нет. Мы сами должны ограничивать свою свободу, чтобы, обретя ее и сопутствующую ей силу, не слететь с катушек. Типа как я, — Денди выдыхает облако дыма.

Регина классная девчонка. Ее охрененно весело выводить из себя. И признаться ей в этом — все разрушить. Она и сама, наверное, это понимает, но, услышав это от Денди, постарается найти для себя максимально удобную ей модель поведения при детективе. Этого допустить было никак нельзя.

— Слушай, а СИСТЕМА сюда может прийти? Я же в первый раз в Воспоминании за все это время. Я внезапно задумался, мог ли я ее просто попросить здесь о плавках для купания?.. — он смотрит на Регину, понимает все и начинает смеяться. — Блять, ахахаха... А еду она принести может? Давай закажем, если да, я проголодался. И ты даже не попробовала еду. Я бы сейчас обычный чизбургер умял.. Вроде, ха-ха, знаешь, появится СИСТЕМА с чизбургером, а я ей "cheesed to meet you", — в конце Денди перешел с общего на английский и засмеялся еще сильнее. — Ну или так найдем что-нибудь, нам вообще пора возвращаться, может Барни проснулся.

И правда, в Воспоминании они были с самого утра, а голод и жажду ощущали, как и в прошлой жизни. Поэтому Денди встал и направился обратно к дому.

Флорида являлась одним из наиболее преступных штатов в США, и два города, находящиеся на его территории, значились ФБР в топ-10 по уровню преступности по всей стране. Крайний уровень неравенства и бедности очень сильно сказывался на росте преступлений разбойного характера. Многим просто приходится сводить концы с концами, занимаясь грабежом, и Денди был хорошо знаком с такими людьми, не понаслышке, а в личной беседе. Еще хуже было от закона об оружии. Денди не очень хочет отвечать на вопрос, застрелил ли он кого-либо за свою службу, но все же начинает отвечать, развернуто, подробно, с историей, как Регина любит.

«Во Флориде пушку можно купить с 18 лет. Это смешно, ведь алкоголь только с 21 года. Никаких справок от врачей, никаких психиатров. Купил ствол и храни его в бардачке машины, дома или у себя на работе, если ты владелец своей компании. А для покупки патронов достаточно и водительского удостоверения. Но это ведь пистолет, его можно и спрятать в рюкзак или сумочку и с собой носить, а всех подряд не проверишь. Можно еще и в общественных местах с пушкой ходить, если курсы владения оружием пройдешь. Хранить во Флориде оружие можно только скрыто, чтобы людей не пугать — в кобуре, кармане. Я работал в Майами. Знаешь, Майами разделен на две совершенно разных части железной дорогой. В первой части города дорогие машины, фешенебельные дома, прочие атрибуты роскошной и богатой жизни, ну, что обычно попадало в Инстаграм. Но как только ты переходишь железную дорогу, то оказываешься на настоящей помойке, в резервации для бедных. Там почти нет белых людей, большой уровень преступности, плохие школы, мусор на улицах, но там живёт большая часть населения. Когда я закончил полицейскую академию, я два года патрулировал первую часть города, потому что смог туда выбиться. Поэтому эти два года для меня прошли легко и без проблем. Когда я стал уже детективом в отделе нравов, я работал в обеих частях города, но уже не должен был обязательно отвечать на вызовы и участвовать в основных разборках. У меня была своя работа, и я в ней хорошо себя чувствовал, — Денди переводят взгляд на Регину, довольно ехидно, прикидывая, сколько она еще выдержит и когда уже будет в истерике просить заткнуться. — Я за всю свою службу участвовал в перестрелках всего два раза, но нигде никого не убил, только меня ранили один раз. Я и больше в одностороннем порядке стрелял, но никого не убивал. Даже когда приходилось, я всегда палил по ногам, даже если это могло угрожать моей жизни. Убивать не круто, подруга. Я не высокоморальный человек, как ты видишь, но четко поставил для себя границы дозволенного. А пацана того помнишь, мумию? Я целился ему в торс лишь потому, что он от этого не помрет. Это вообще хорошо, что мы стали живучими, как тараканы. Можно действовать смелее с оружием. Поэтому, смотря на человека с оружием, подумай о том, что он может бояться тебя больше, чем ты его, ха».

Регина, конечно, выглядела, как крутая опасная девчонка, но это пока противник действует в лоб и она сама уверена в себе и своих силах. Наверное, лучше ей раскрыть глаза на окружающую действительность сейчас, чем потом переживать о том, что такая красота была загублена каким-нибудь маньяком в схватке. Денди, вздыхая, демонстрирует свою наблюдательность и сообщает ей очевидное:

— Тебе нужны уроки самообороны. Еще там, в музее, я следил за твоим колечком. Уверен. его нужно чем-то питать, заряжать. Думаешь, у тебя всегда найдется, чем его запитать? Или что оно всегда будет заряжено? И что, даже если оно не будет заряжено, теперь тебе поможет твой пистолет? — Денди хитро подмигивает ей. — Я думаю, что из-за боевых даров вы, ребята, сильно забываетесь, полагаясь чисто на них, а не на свои мозги. Пистолет для меня — никакой не Дар, но кто угомонил Перебинтованного в музее? Я себе там сразу же нашел щит от его скелетов с оружием. А ты чем защищалась? Я сначала подумал, что ты куда опаснее, вот так вот из своего колечка доставая оружие, как Зеленый Фонарь, и кидая его в противников. Но ты даже сейчас показала, что твой рыцарь исчез после одной пули, — он кивает туда, где раньше стоял ее призванный помощник. — Пули у меня никогда не закончатся, а рыцари из твоего колечка? — Денди улыбается. — Ну так что, нужны тебе уроки самообороны, красавица?

Взгляд Регины на ситуацию вокруг ангелов Денди немного удивил, он пожал плечами, словно то, что он сейчас скажет, естественно и истинно:

— Ты в церковь никогда не ходила? Для меня ангелы — это такие крылатые ребята из Библии. Они наставляют людей на истинный путь и карают за грехи. А эти ангелы — они явно не из книжек, но разве это не позволяет мне хотеть, чтобы они были как из них? Хотя то, как описывали их в книжках, и какими красавицами они являются сейчас — это, конечно, я бы оставил при них, — тут Денди, после слов Регины, смеется и разводит руками. — Так я же признаю это! Видишь, признаю! Я! Я! Это я! Тот самый грешник, Синнерс! Никакого самоконтроля, так бы и запустил руку в трусы молодой студенточки... — отсмеявшись вдоволь, он немного замолкает, но потом флегматично замечает: — Ну а что, если и болтаю? Дед спит, а ты еще когда на берегу были, места себе найти не могла, кругами ходила. Что я тебя, не отвлекаю от раздражающей безделицы?

Новость о том, что на самом деле СИСТЕМА могла принести ему одежду, его обрадовала, и о той сцене в семейных трусах он как-то и не подумал, настолько это было неважно.

— А какой новый сценарий? Супружеская пара работала отлично. Мы просто продолжим делать то же, что и в первый раз, просто без неловких сцен. Зачем изобретать велосипед? Просто не доводи его до инфаркта, вот и все. Так что одевайся во все, что захочешь. Например, во что-то, что подошло бы для пикника и в чем ты бы хотела признаться в своей беременности перед своим мужчиной. Хотя твой сарафанчик и так хорош, — он заглядывается на ее ноги, но, памятуя недавнее событие, быстро осекается и даже артистично обижается на ее слова. — Что? Это была чизанутая шутка! Понимаешь?.. Ой, ладно. В общем, вызовем себе по хэппи-милу.

Денди спокойно следует за Региной, давая ей обогнать себя и забежать в дом. Книги, конечно же, остаются на дереве. Все равно они бумажные и прекрасно разложатся в природе, даже если бы само воспоминание и не откатилось бы назад или не исчезло вообще. Вот Денди, в отличие от Регины, предвкушал уже ужин. Новая жизнь предполагала возможность хорошо поесть и при этом не заботиться о еде, которую ты поглощаешь — все равно себе ею не навредишь. Поэтому Денди проходит мимо Барни, сопящего на кресле-качалке, и проходит к столовой. Переводит взгляд на Регину и довольно улыбается, видя, как она просовывает пистолет под юбку и, кажется, прищемляет его резинкой от трусов? Это такой флирт?

— Ладно, не позорься, — Денди встает и снимает с себя кобуру. — Стой на месте. Трогать не буду, — он подходит к ней и надевает поверх нее кобуру, подстраивая ремешки под размеры ее тела. — Потом у себя в гардеробе какие-нибудь курточки найдешь, в самый раз его там прятать будет. А пока... — Денди переводит вид на ее юбку, смотря в зону паха. — Храни его на виду, а то ты же не хочешь, чтобы он внезапно вывалился у тебя из-под юбки, когда споткнешься или вдруг побежишь?

Денди идет к столу и садится за него, потягиваясь и расслабляясь. Откидывается на спинку стула и закрепляется на двух задних ножках, как ребенок. Опасно, конечно, учитывая старость местной мебели, но он об этом не думает.

— Да времени у нас хоть отбавляй, — отмахивается он. — СИСТЕМА? — он призывает ее и, когда она появляется, складывает ладони вместе, как будто молится, и продолжает: — Принеси мне хэппи-милл, крошка, прошу, есть хотим, невозможно. Хотя бы чизбургер с колой, — шутить про то, как ему осырчательно радостно встретить ее, он не стал, так как шутка была признана не самой лучшей. — А моя дама будет?.. — он переводит взгляд на Регину, и, когда она отвечает, произносит СИСТЕМЕ волшебное слово: — Пожалуйста? Аллилуйя?

Как ангелам реагировать на Денди? Веселит ли он их, раздражает или они полностью нейтральны? Является ли он любимым их котенком или так, придаток к остальным? Как знать, но по своему чизбургеру с колой они получили. Наверное, чтобы лишний раз не мяукал.

— Спасибо, — подмигивает он исчезающей Хиэль, а сам разворачивает бумагу, в которую был завернут чизбургер, и медленно ест, запивая колой. — Ну ладно, Регина, давай еще повеселимся. Что мы все обо мне да обо мне, давай поговорим о тебе. Я однажды, в одной передаче по телевизору, слушал о том, как один психолог рассказывал о своем упражнении: мы будем задавать друг другу 36 вопросов, которые заставят нас влюбиться друг в друга. А потом нам надо, вроде, 5 минут молча смотреть друг в другу в глаза. Вот тебе первые двенадцать вопросов: