Она зарекается проверять его эмоции хотя бы на ближайшие полчаса. Или пока он везёт ее домой. Это, на самом деле, почти как наркотик, только для ее эго. Контролировать - это необязательно менять, это иногда просто знать.

Поэтому ее одолевает желание снова схватиться за яблоко. Не можешь подержаться за чужие эмоции, так хотя бы доказательство завершения пощупай.
И когда приходит время стражника ответить, Регина смотрит на него с нескрываемым удивлением. Она действительно уже приготовилась к понятно.

- Я... - вот и пальцы, сжимающие краешек юбки, вот и опущенный взгляд. Она легко спотыкается, падает прямо в старые привычки, оказавшись в тупике. - Как я могла измениться от одного раза? - Поменялась, конечно, сдвинулась немного, но это не было ее целью, а потому остается незамеченным. Регина хотела совсем другого. Машина останавливается, Регина заводится. -Ты же не дурак! Не тупой, правда? Что такого со мной могло случиться там, чтобы все вдруг стало лучше? Придурок, блин, - она бьет его в плечо, даже зная, что он не почувствует ничего. Просто бесится, просто извелась, просто задолбалась перепрыгивать из одного состояния в другое. - Мне легче стало, неужели ты не видишь? Легче! Ты, ты... Я же сказала, я мечтала об этом. Мне нужно это было. Я хотела хотя бы раз! Посмеяться сразу над всеми ними. Поставить их перед фактом, дать им понять, что все, не убегут, - если она не сдержится, все-таки заплачет, это хотя бы будут злые слезы, которых она не стыдилась. Но пока Регина контролирует себя ровно настолько, чтобы голос дрожал не слишком сильно, а уголки губ не опускались слишком низко. - Так что да, ты нихуя не понял. И я это не ради тебя говорю, потому что неважно, что я тебе объясняю, ты, Денди, в моих словах слышишь только то, что тебе нужно, иначе я не могу объяснить, почему в упор не видишь, как я рада была твоей ебаной помощи! Ты помог мне, блять, помог! - Она уже даже запыхалась, стучит по коленке кулаком, подчеркивая каждое второе слово. - Мне эти раны годами углубляли, если ты хочешь их залечить, нужно немного больше ебаного времени! Не одно, блин, вонючее воспоминание.

Регина, на самом деле, могла бы сказать и больше, потому что, как оказалось, слов у нее накопилось. Все какие-то очень злые и обиженные. Их "спор" похож больше на ссору двух ебаных подростков, которые не умеют справляться с чувствами и разговаривать. Но, во-первых, у нее закончился воздух в легких. Во-вторых, стражник ее поцеловал.
И это совсем странно. Она, не задумываясь, подается ему навстречу, и испытывает облегчение даже большее, чем когда Воспоминание закончилось.
И это ее пугает.
Потому что на Регину снисходит вдруг озарение, озарение проклятое и омерзительное, от него даже голова кружиться начинает. Ее щеки тут же вспыхивают, и Регина неверяще смотрит на стражника, снова сконцентрировавшегося на дороге.

- П-погоди, не может быть, - бормочет Регина, тоже возвращаясь на место.

Из всех захлопнутых дверей в разуме Джины эта оказывается самой массивной и пугающей. Возвышается над Региной, копошащейся в замке.
Она смотрит на отражение стражника в окне, и у нее все внутри сжимается, и это поразительно похоже на то, как когда она в пятнадцать смотрела на пса, только точно так же и слишком далеко от этого. Регины созерцают, это правда. Но жаждут Регины разного.

С первого взгляда, а, Региночка?

Как в плохом анекдоте.

Главное, решает Джина, нервно подтягивая колготки, это игнорировать. Тогда, раздумывает Джина, расправляя юбку, ничего страшного не произойдет. Потому что это ведь пока и ничего серьезного, да?
Пока.
Ее стошнит сейчас.

Она проводит похолодевшими пальцами по горящему лицу, как будто это может помочь. Остудить. Надо просто сосредоточиться на всем том, что ей в нем не нравится, это же, типа, супер легкая задача.

- Ну, не называй себя пустым местом, - она решает поставить все на обычную грубость. Даже надменно кривит губы, пока не поворачивается к нему - улыбка тут же сползает, уступая место встревоженному желанию, и Регина резко отворачивается. Ладно, ладно, не заметил. Даже если заметил, что с того? Последний вывод, к которому он придет, это то, что она настолько тупая. - К тому же, я думала, мы друзья, - осторожными шажочками новорожденного олененка Регина двигается вперед, просто надеясь вернуться в свое исходное положение.

В машине душно, и жить тоже душно, вообще, сплошная духотища кругом.
Ну, ладно, допустим, Регина правда разговаривать не умела. Она, типа, немного другой стиль пиздежа тренировала. И, честно говоря, ей дополнительную неловкость приносило то, что она настолько дохуя выложила. Ей, как бы, непривычно.
Поэтому да, она раздражена.
Но он, типа, первый начал.

- Придется понять. Я знала, чего жду, я это получила, - вот так вот просто.

Допустим, Регина привыкла занижать свои ожидания. Сами подумайте, с чего ей на что-то удивительное вообще надеяться? Удивительных вещей Джина добавилась собственными руками, и то, результаты всегда были... оставляющими желать лучшего. И Хэтчер это вполне удовлетворяло.

Регина не чувствовала ничего, кроме чудовищного, противного ей чувства. Это же, выходит, первый раз такое, да? Точно стокгольмский синдром, как это иначе объяснить?
Первый блин комом.

Пытается открыть рот, чтобы язвительно прокомментировать умение стражника водить, но сразу же отчаянно краснеет. Это, типа, всегда так будет теперь? Он ей все еще полезен, хоть и не может определиться с тем, быть ему похуистом или глубоким моралистом, а это значит, что надо хотя бы мочь на Денди смотреть.
Вот так вот раз, и выбил из-под нее стул горделивой невозмутимости, и даже и не знает об этом.

- Разве? - Регина вот никогда не замечала, что использует его имя. Подобных фамильярностей она себе не позволяла, а это значит, что стражник сам просто что-то выдумал. Счастливые его иллюзии Джина разрушать не планировала. Ей огромных усилий стоит не съежиться под его взглядом; во весь голос кричит у себя в голове о том, какая она охуенная, как это еще одна мелкая проблема, с которой ей не составит никакого труда справиться. Даже получается соскоблить с лица позорный румянец, добавить в глаза побольше незаинтересованности. - Значит, будешь ебать по-отечески. Или еще как, сам разберешься, - ужасные, ужасные слова ты говоришь ей, стражник. А если бы у нее мозгов меньше было? - На дорогу смотри лучше, - и даже получается усмехнуться.

Да, она идет, держась за стену, да, света в коридоре нет, но уже не валяется без движения. Прогресс налицо, Регина ведь девочка способная, врет отлично, саму себя в чем угодно убедить сможет.
На приближающийся дом смотрит, как на предателя, и с самым невозмутимым лицом в мире лихорадочно думает.
В самую большую дверь ее головы будто таран бьет, тараканы против тараканов; Денди гладит ее по голове. Как же душно ей.

- Если нравятся, так и скажи, - закатывает Регина глаза. Ну не молодец ли?

Хэтчер вылезает из машины, оборачивается на приглашение. Точно, кино. Выражение ее лица не меняется, когда мысли снова начинает лихорадить. Регина насмешливо щурится и улыбается, наклонив голову.

- Завтра я занята, - вранье. - Че расселся-то?

Это, наверно, не совсем верная стратегия, но Джина свой выбор сделала, и единственная защита, которую она себе дает, - оставаться на шаг впереди стражника. Защита хуевая, совершенно никак не встающая между Региной и Денди, когда Регина, стоило дверям лифта закрыться, заставляет стражника наклониться к себе, потому что ей совершенно необходимо его поцеловать. Так, чтобы он понял, как она на него зла и обижена. Ее руки бьет мелкая дрожь, пока она целуется с ним уже в ее квартире, а пуговицы школьной рубашки вдруг становятся сложноразбираемым конструктором. Джина раздевается перед ним, для него, как-то слишком уж быстро, как будто хватается за соломинку, и только прикосновение к его горячей коже заставляет Регину очнуться.

- П-прости, - вдруг бормочет Регина, пока его пальцы в ней, а ее рука на нем. - Но если мы уснем посреди ебли, это будет совсем тупо.

Она проглатывает зевок, жест, который сложно назвать незаметным. В конце концов, самый большой кокблок Регине ставит сама Регина. Ну, по крайней мере, в одиночестве сегодня дрочит не один Денди.